Что ж, первое значение карты не предвещает пока ничего однозначно трагичного. Перемены. Они ведь могут быть и к лучшему. Правда, меня смущает уточнение о том, что перемены эти потребуют некоторых жертв. Надеюсь, не человеческих хоть? Дальше пишут о свободе выбора. Можно будет либо оставить всё как есть и ничего не менять в жизни, либо выбрать достижение цели, но за это придётся дорого заплатить. Ещё один вариант трактовки карты – сложные жизненные ситуации, которые невозможно изменить и остаётся только принять. Ну, судя по лицу этого подвешенного за ногу мужика, он уже давно эту невозможность осознал. Только вот она его не особо тревожит.

Число двенадцать. В голове щёлкает переключатель, и сквозь какие-то эфирные помехи неведомая радиоволна снова приносит мне уже слышанные сегодня фразы:

«Выпало две шестёрки».

«Надо понять, какое число нам хотели показать: шесть или двенадцать».

Двенадцать нам хотели показать, Вадя, двенадцать. Он ещё обещал подумать над значением двенадцати – «слишком простое» объяснение Светки его не убедило. Тогда я отнеслась к этому примерно так же, как Толик. Разве что не рассмеялась Ваде в лицо, как он. А теперь вот мне не терпится узнать, что удалось разузнать Ваде. Что он там надумал. Какие ассоциации у него возникли. Когда же Светка меня найдёт и добавит в беседу? Незваные и пугающие знания о символике двенадцатой карты Таро упираются внутри в стенки черепа, как железные распорки, – голова вот-вот разорвётся на части. Если я в ближайшие дни, а то и часы кому-нибудь это не расскажу, именно такое и случится. Но некому, блин, некому! Бабуля отчитает за то, что я копалась в её вещах, а немногие приятели сочтут помешанной. Да и я бы на такое заявление точно так же отреагировала. Не могу никак понять и принять всё то, что на меня так внезапно свалилось и оглушило напрочь, но и отрицать уже не вижу смысла. Всё то, над чем я ещё недавно усмехалась скептически, недоверчиво и даже презрительно, теперь смотрит на меня в упор с оскалом победоносной улыбки. Ощерившись, как… хохочущая пятнистая гиена.

От звука крутящегося в замочной скважине ключа я вздрагиваю.

– Веруша? Ты дома?

Молниеносно собираю карты и кладу их обратно в коробку, которую тут же засовываю в ящик, прикрываю её одеждой. Вроде бы всё сейчас так, как было до моего вторжения. Захлопываю ящик.

– Да, бабуль. Чего так рано?

– Напарница предложила заменить меня после обеда, а в среду я поработаю две смены.

– Как покупатели сегодня? Придурки не забредали?

– Веруша, ну что ты такое говоришь! Все люди как люди.

Эх, бабуля. Её человеколюбие неискоренимо.

– Ну, хорошо, как скажешь. Люди – значит, люди. Хотя согласись, что попадаются ведь редкие экземпляры, которых надо как-то по-особому называть. Чтобы отличать от остальных.

– Не философствуй почём зря. Садись вон лучше к столу, я борщ сейчас разогрею. А ты-то чего раньше вернулась? Меньше уроков было?

– Только не паникуй. Я подвернула ногу. Неудачное падение – это если кратко о том, что случилось.

– Да ты что! Как же так? У меня мазь есть. Надо сразу намазать, чтобы быстрее прошло.

– Бабуля, успеем ещё намазать.

– Ладно, тебя всё равно не переубедишь. Но перед сном прослежу, чтоб обязательно намазала.

Я недовольно закатываю глаза и шумно вздыхаю. Поэтому бабуля благоразумно решает сменить тему.

– Кстати, вечером тётя Лена с Ромкой придут в гости.

Ромка забавный. Рыжий, веснушчатый, весёлый и задорный мальчишка. Как только он появляется на пороге моей комнаты, у меня тут же поднимается настроение. Рядом с десятилетним Ромкой я и сама чувствую себя десятилетней: бабуля говорит, что играя вместе, дурачась и визжа, мы производим впечатление ровесников. Сегодняшний визит Ромки, надеюсь, выбьет из моей головы то, что в ней прочно засело и извивается там неугомонным червём. Может, ещё утихомирит мою внутреннюю панику.