«Просто арка», – повторил про себя Дитрих.

Оказавшись по другую сторону стены, он машинально выбросил морской гребешок, который держал в руке. И обернулся. Старика Жака не было.

– Папа, я есть хочу, – ныла Лиза.

Дитрих прошёл ещё несколько шагов, затем остановился и тревожно оглянулся. Старика Жака по-прежнему не было видно, наверное, отошёл куда-то в сторону. «Это же просто арка, – вновь подумал он. – Никаких привратников и мистики не существует».

И вдруг что-то внутри него ёкнуло. Дитрих кинулся назад, сбросил рюкзак, наклонился и стал судорожно искать в прохладной траве выброшенный морской гребешок.

– Папа, что случилось?

– Помоги мне найти ракушку, которую я случайно выбросил. Она важная!

– Зачем тогда ты её выбросил?

– Не знал.

– А сейчас знаешь?

– Не уверен. Но мне что-то кажется.

Наконец он её нащупал и бережно взял в руки.

– Нашёл?

Да, это был тот самый морской гребень – ребристый, шершавый, с белым солнцем и расходящимися охристыми лучами.

– Покажи?

Лиза подержала его в руках, вернула. Дитрих сунул драгоценный подарок Жака в нагрудный карман куртки, поднялся.

– Выброшу в конце пути. Всё, идём! – сказал он. – Надо идти вперёд.

– Я есть хочу, – повторила Лиза.

– Ты только что ела.

Дитрих вдруг вспомнил, как высыпал недоеденную лапшу в траву. Ему стало так стыдно, что запылали уши. Однако возвращаться назад и наводить чистоту он не стал.

Остаток дня пилигримы брели по просёлочной дороге среди ржаных полей, обрамлённых берёзовыми околками. Ближе к вечернему тайму случилось странное происшествие. Они шли по низине между двумя холмами. В вышине тянулся на бетонных опорах заблудший объездной автомобильный виадук. По всей видимости, это была Последняя Кольцевая.

В самом конце пролётов в разорванном ограждении трассы лежала перевёрнутая гружёная фура. Тёмно-серебристая кабина грузовика, неестественно вывернутая, болталась, словно не до конца отрубленная куриная голова.

– Идём посмотрим? – предложил Дитрих. – По-быстрому.

Лиза, как всегда, заупрямилась, но немедленно согласилась после его предложения подождать здесь. Оставаться одна она не собиралась ни в каком случае.

Пилигримы вскарабкались вверх по холму и приблизились к мёртвой фуре. Людей не было видно. Дитрих поднялся по неудобной лесенке над колесом и заглянул в расколотое окно внутрь кабины. Водитель отсутствовал. Позади кресел располагались кровать, холодильник. Дитрих спустился и спрыгнул на твердь.

– Там есть кровать, – заметил он. – Здорово было бы здесь отдохнуть, поспать. Жаль только, с уклоном.

– Пошли отсюда, – пробурчала Лиза. Ей было тревожно.

Дитрих прошёл вдоль длинного кузова в самый конец, где высыпались наружу сквозь прорванный тент ящики и коробки. На асфальте и на обочине блестели рассыпанные оранжевые мандарины. Фура везла продукты.

– Слушай! – обрадовался Дитрих. – Пока никого нет, давай наберём еды. Сэкономим денег. Что с возу упало, как говорится, то пропало.

Он немедленно сбросил рюкзак и начал наполнять его аварийными продуктами. Рыться в запечатанных ящиках в кузове казалось совсем уж неприличным, поэтому в рюкзак отправились рассыпавшиеся фрукты да палка давнишней копченой колбасы из холодильника.

Лиза также наполнила доверху свой рюкзак. Оставаться на месте аварии не было никакого резона, и пилигримы потихоньку, придерживая друг друга за руки, спустились в лощину и продолжили путь. Судьба благоволила им.

Дитрих совсем не ощущал стыда. Наоборот, почувствовал прилив вдохновения. Казалось, само провидение помогает им в дороге. Отойдя от виадука пару километров, путники остановились на ночлег на поляне между берёзами и ржаным полем. Разбили палатку, расстелили спальники, развели костёр. Из лесочка переливами доносилось пение птиц. Ужинали мандаринами, чтобы поскорее облегчить вес рюкзаков, да жареными на палочках подберёзовиками.