Наверное, потому, что они были надежно похоронены под гробовой плитой моей амнезии.

7. Глава 7. Вляпаться

Глава 7. Вляпаться

Строго-настрого наказав мне ни во что не вляпаться, отец и мама ранним утром отбыли в загородное имение. Но перед этим я клятвенно им пообещала, что буду слушаться бабушку, заниматься магией и ни во что, ни во что не ввяжусь! А если уж случится нечто из рук вон выходящее, то обязательно сообщу об этом магистру Хендрику Страуту. Тот, в свою очередь, если сочтет необходимым, свяжется с помощью ментальной магии с Робером. Или же всегда можно отправить к папе гонца – загородное имение Вестерброков находилось примерно в четырех часах езды от Фрисвиля по тряской дороге в сторону заходящего солнца.

Посмотрев, как отъезжает золоченая карета, я помахала приемным родителям из окна картинной галереи на втором этаже Центрального Крыла, не уверенная, что они это заметили. После чего, в который раз поправив длиннющие расклешенные рукава домашнего платья – постоянно ими за все цеплялась! – отправилась к бабушке.

Петра Вестерброк дожидалась меня в Музыкальном Салоне – уютной комнатке в Центральном Крыле, обитой резными панелями из красного дерева, в углу которой стоял давно забытый всеми клавесин. Музыка здесь не звучала с поры молодости Петры, но они с Эльсаной использовали Музыкальный Салон как малую гостиную. Петра в привычном черном наряде расположилась на мягкой золотистой софе, и выглядела так, словно за последнюю неделю растеряла лет двадцать из прожитых. Даже ее старческие морщины этим утром показались мне не такими уж и глубокими. Улыбнулась, когда я поцеловала ее в щеку, после чего кивнула на плетеную корзину, стоявшую на низком изящном столике из орешника. Внутри нее белели конверты с коричневыми кругляшками сургучных печатей. К тому же залитая летним солнцем комната оказалась заставлена букетами, которых, насколько я помнила, вчера в ней и в помине не было.

- Принесли этим утром. Для тебя, Кимми, – сообщила мне бабушка с заговорщическим видом. – А еще и записки!

- Записки? – я в замешательстве уставилась на ворох корреспонденции. – От кого?! – И так много! – Да и зачем?

- Приглашения на приемы или же просьбы о визитах, – пояснила Петра. – Итак, кто тебе приглянулся вчера вечером? – бабушка с любопытством посматривала на меня, пока я нервно перебирала конверты. – Неужели Виллем Даннер? Неплох, но долговые обязательства его отца занимают добрую часть моего сейфа…

На этот вопрос ответить так и не успела, потому что наткнулась на письмо от того, кто вчера мне совершенно не приглянулся. Вернее, он странным образом меня пугал, и в тишине ночи, вспоминая прошедший прием, я так и не нашла внятного объяснения этому феномену. У этерийца оказался четкий, с хорошо прописанными буквами и без каких-либо завитушек почерк – военный, что тут сказать! Нервно сломала его печать – три звезды над нахохлившимся орлом, подозреваю, родовой герб Римеринов, – и прочла его короткую записку.

Лиор Арвид Римерин надеялся, что остаток вчерашнего вечера я провела хорошо и мое настроение к сегодняшнему утру заметно улучшилось. Хмыкнула, потому что именно он своим присутствием его и испортил! Дальше он писал, что хотел бы, чтобы мы узнали друг друга получше – черт! – поэтому будет рад, если я соглашусь его принять в своем доме.

Молча протянула бабушке его письмо. Петра, прочитав его, снова усмехнулась.

- А можно я все-таки откажусь? Не хочу его принимать! – осторожно спросила у нее. – Он… Б-р-р! Меня от него бросает в дрожь и мурашки по коже!

 - Откажись! – согласилась Петра, затем позвонила в колокольчик и потребовала у лакея свое «лекарство от старости» – неизменный бокал красного вина. – Но по моему личному опыту отказывать таким, как он, – совершенно бесполезное занятие.