– Волнуюсь, добрался ли Рывкин? Ты пока ищи работу.

Костёр желаний погас, но угли ещё тлели. Пока она не надела пальто, Глеб полез за подарком.

– Пойми, работы нет. Особенно гидродинамику. Отыскала одну нормальную вакансию, очень советую.

Подарок – немецкое печенье в жестяной банке с картинками ретро – презентабельный, но скромный.

– Не кофточка, духи или помада? – поморщилась жена. – Ты не примитивен.

– У меня денег нет.

– Как – нет? Совсем? А доля?

– Чуприн с бандитами отжал.

– Мило. Так лохов учат. Может, хоть заразу в дом привёз?

Жена забыла про работу, готовя атаку. Гормональная система начала разогрев тела. Выросло артериальное давление, участился пульс. Мышцы рук, ног и челюстей налились кровью и сжались, голосовые связки набухли для рыка.

– Можно не давать жене денег? – она выставила цветные когти.

Глеб отскочил за стол.

– Да! Если оплатил коммунальные и хозяйственные расходы! – Когти прыгнули рвануть лицевое мясо, но Глеб отшатнулся. Жена шагнула вокруг стола, Глеб – тоже, сохранив дистанцию.

– Не давай, если потребовала третью шубу! – Жена прыгнула. Когти вонзились в бок, но жертва вырвалась.

Появилась бутылка перцовки, женщина отпила из горла, потом ещё.

– Не давай алкоголичке, она пропьёт! – Жена перевернула стол и настигла. Когти Глеб удерживал, но клыки раздирали плечо. Силу женщины увеличила злость.

– Всё упрощается, если добытчик – жена! – Она вырвалась, не дав скрутить руки. – Зачем ей твои деньги?

Взмокшие бойцы разошлись в углы ринга.

– Наоборот, жена заработанные средства принесёт в клювике. А ты распределяй на продукты, коммуналку, одежду, иначе в семье разлад?! Так, царь природы?

Жена рыкнула и перешла на бокс. Отбив о твёрдого Глеба руки, истощила гормоны стресса, и организм включил успокоение.

– Алкоголик и азартный игрок обязаны отдавать! Но лоху не обязательно. Быстрее сдохнет!

И удивительная жена сочинила рифму:

– Лох, чтоб ты сдох!

Глеб мирно питался бутербродом с маслом, запивая молоком. Колбасу и сосиски не трогал, деликатесы – для белых. Вдруг с шумом распахнулись обе двери. На работе жена вновь обозлилась.

– Наслаждаешься? Как ни придёшь – ты на кухне! Прожуй, потом говори!

Твёрдыми шагами жена подошла к окну на старые петербургские фасады. Распахнула – и кухню заполнил воздух дождя и тумана. Закурив тонкую сигарету, посмотрела пристально.

– Звонил?

Жующий не смог ответить.

– Я спрашиваю, звонил? Ты не слышишь? Или заболел?

Речь шла об «одной нормальной вакансии» в перспективе приближающейся старости. Газетная вырезка гласила:

Раздражённый Денис ответил, что печатной машины нет, когда будет, неизвестно. Жена не удивилась:

– И здесь не берут? Барахтайся в многоуровневой грязи!

– Давай сходим куда-нибудь? – Глеба увлекло переодевание жены. – Затраты компенсирую в будущем.

– Ну, не знаю… – задумалась женщина.

– Поужинаем!

– Вечерами не ем, – соврала она.

– Выпьем!

– Слушай, Глеб, – жена выдержала паузу.

– Да?

– Иди к чёрту!

Алкоголем встречу не усугубили, спать легли вовремя. Вместо ужина при свечах с цветами и шампанским – огромное верблюжье одеяло укрыло обоих. Неизвестно, на что надеялись, обнявшись в ночи. Жить вместе? Расстаться?

Кончилось быстро: жена застыла, широко открыла глаза и закричала. Вроде бы повеял холод, и прямо над ними тьма сгустилась в человеческую фигуру. Фигура ринулась с потолка и испустила ненависть. У жены остановилось дыхание. Потом она забормотала молитву, которую не помнила. Договорив священные слова, завернула тело в халат и убежала на кухню курить.