Изображение короля Лобенгулы. Автор Ральф Пикок, по эскизу Э. А. Маунда.

Однако Лобенгула был также, как и его отец, выдающейся личностью. Европейцы, лично встречавшиеся с Лобенгулой отмечали его манеры, называя их вплоть до рыцарскими. Известно, что с началом Первой войны Матабеле, он позволил практически всем европейцам покинуть его страну, оставив лишь двух торговцев, которых позже нашли живыми и невредимыми. Имеется свидетельство, что этих торговцев – Ашера и Фэйрбарна, он защитил от ярости воинов, угрожая им своим ассегаем. Говорили и о врожденной проницательности Лобенгулы, которая не пристыдила бы ни одного европейского государственного деятеля. Внешне он также соответствовал этим хвалебным речам – почти шесть футов два дюйма в высоту (около 188 см), крепкий и мускулистый человек. Правда с возрастом он набрал вес. К. Д. Радд, который относительно других хорошо знал Лобенгулу, говорил «что каждый его сантиметр роста выглядит по-королевски». Время от времени в прессе появлялось несколько якобы фотографических изображений Лобенгулы. Но это была не больше, чем выдумка. На самом деле Лобенгула никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволил сделать свой портрет или фотографию. По местным поверьям считалось, что так можно похитить душу человека[131].

Одна из фотографий «Лобенгулы» в журнале "Стетч"

Лобенгула иногда мог показаться добродушным здоровяком, если не вспоминать судьбу сторонников Лжекулуманы. В руках короля находилось мощное государство, населенное воинственным народом. Поэтому, когда требовала необходимость, Лобенгула не скупился на жестокость. Также известно, что он сам ходил в атаки, чем снискал к себе еще больше уважения[132].

Сложно сказать, сколько бы правил Лобенгула если бы в Матабелленде не нашли золото. В 1867 г. впервые со времен португальцев европеец обнаружил месторождение золота на подконтрольных Лобенгуле территориях. Это место находилось недалеко от реки Умфули, в семидесяти милях к юго-западу от современного Хараре[133]. Новость начала стихийно расходится, и не могла не заинтересовать как пионеров, так и метрополию. На Лобенгулу вышли представители Горнодобывающей компании Лондона и Лимпопо (London and Limpopo Mining Company). В 1870 г. он уступил, заключив так называемою Концессию земли Тати[134]. При чем данная концессия не давала право на землю, а лишь разрешала добычу полезных ископаемых.

В 1871 г. Лобенгула предоставил концессию компании по разведке золотых приисков, которая наняла Томаса Бейнса, художника и исследователя, в качестве своего агента. В конце концов, из обоих этих начинаний мало что вышло. Деньги было трудно собрать. Золота оказалось гораздо меньше, чем ожидалось. Однако сам факт его нахождения будоражил умы многих авантюристов.

После неудачи первой концессии на время Королевство ндебеле было оставлено в покое, но только лишь на время. Когда Лобенгула подписывал договор с европейцами, мир уже знал о месторождениях алмазов на юге Африки в Кимберли (От этого места берет начало термин «Кимберлитовая трубка» – вертикальное или близкое к вертикальному геологическое тело, образовавшееся при прорыве магмы сквозь земную кору[135]), а бурские республики спорили с британцами за месторождения. Началась алмазная лихорадка, привлекающая новых пионеров, авантюристов, искателей приключений, и, несомненно, крупный капитал, заинтересованный в расширении и новых прибылях. Британия наращивала силы в регионе.

Южноафриканские события последней трети XIX века доходили до Европы и Америки в ореоле фантастической романтики. Бриллианты, золото, нашумевший на весь мир алмаз «Звезда Южной Африки» – и все на необыкновенно экзотическом фоне; Кейптаун с его разноязыким скопищем моряков из всех стран света, а вокруг европеизированного города бурлит настоящая «черная» Африка – это создавало неповторимо колоритный фон для колониальных и авантюрных романов. Райдер Хаггард в «Копях царя Соломона» и целой серии других романов, Луи Буссенар, множество талантливых и бездарных писателей отдали дань этой своеобразной экзотике. Для героев Киплинга Южная Африка – «женщина прекрасней всех, всех боготворимей», «краса ее влекла джентльменов без числа дьявольской стихией»