На младенце не было ни царапины, но Констанцию вдруг поразило страшное осознание.

Безмолвные слезы покатились по ее щекам.

Она долго качала безжизненный сверток, смотрела на младенца и никак не могла поверить в то, что произошло.

Господь послал ей испытание, и она его не прошла. Вместо этого она сговорилась с врагом и теперь… Теперь это невинное дитя угасло.

Констанцию разрывало от чувства вины и презрения к самой себе. Вне себя от горя она поднялась и побрела куда глаза глядят.

Прижав к себе сверток, Констанция с трудом шла по запутанным коридорам, не видя вокруг ничего, кроме огней у стен. Глаза были полны слез, так что огни сливались в одно сияющее пятно и идти приходилось почти на ощупь. Она то и дело касалась ладонью стены, всякий раз боясь обжечься.

Констанция не знала пути и в тот момент совсем не ощущала течения времени. Но наконец в лицо ей подул свежий ветерок. Одолев очередной поворот, она увидела выход и лес, озаренный лунным светом.

«Лучше бы я сразу умерла в погребе», – подумала она, на ватных ногах выбравшись на воздух.

Недалеко от пещеры стояли три молодых кипариса. Под их кроны Констанция и направилась.

Здесь она опустилась на колени, с материнской нежностью положила сверток рядом с собой и в каком-то неистовстве принялась вырывать комья земли голыми руками.

Мелкие камушки, сухие листья и прочий сор ранили нежную кожу, но она ничего не замечала и продолжала копать, пока не посчитала углубление достаточным для того, чтобы вместить почившего.

– Прости, прости меня, – шептала она ребенку, то и дело прижимая сверток к груди.

Ей казалось, что дух малыша еще где-то поблизости. Что он слышит ее.

Когда она опустила сверток в ямку, то ее настигла новая тревожная мысль. Что, если дитя не успели крестить?

Неужели теперь по ее вине он так и останется одиноким неприкаянным духом, застрявшим где-то между миром живых и миром мертвых?!

Сорвав с шеи свой крестик, Констанция подняла его над младенцем.

– Если ты не крещен, то я крещу тебя своими слезами и нарекаю Кристианом! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь! – с этими словами она надела крестик ребенку.

Обложив малютку растущими поблизости цветами, Констанция принялась горячо молиться, чтобы Господь принял душу Кристиана в свое царство.

***

Когда все было кончено, Констанция услышала голос лорда Кёрна за своей спиной.

– Вы удивительно непоследовательны, – заметил он брезгливо. – К чему все эти церемонии?

Констанция обернулась и со злостью уставилась на него.

«Это все вы! Вы нарочно его принесли! Из-за вас я его погубила!» – подумала Констанция, но не смогла произнести ни слова.

– Вы молчите, – холодно начал Кёрн, – но я чувствую, что вы вините меня. Вы запутались, так что слушайте и запомните мое доброе к вам отношение, ибо я редко объясняю суть своих поступков. Ребенок все равно бы умер. В этом не сомневайтесь. Но свои последние часы он провел в любящих материнских руках. Вы – ангел милосердия, моя госпожа. Вы, и только вы облегчили его страдания. Вам будет намного легче, если вы как можно скорее сломаете все навязанные с детства границы и посмотрите на мир под другим углом.

– Быть ТАКИМ ангелом – это цена моего спасения?! – воскликнула Констанция, чуть не задохнувшись от отчаяния.

– Не цена, скорее новая потребность. Вы еще научитесь себя контролировать. И если вам будет угодно, то сможете жить тихо-мирно, никого не тревожа, незаметно собирая жизненную силу по крупицам. Но такая жизнь ведь слишком скучна, не правда ли?

Констанция не ответила.

– Прежде чем решитесь покончить с собой, может быть, вам захочется узнать, кто повинен в вашем заточении в погребе?