– Да, но какова цена? Я слышала о живых мертвецах, что спят в своих гробах и иногда покидают их, чтобы пить кровь живых…

Ученый лишь рассмеялся ее словам и с улыбкой заговорил:

– О нет, дорогая. Не волнуйтесь, вы живее всех живых. Только переродились. Во многих созданиях заложена возможность переходить из одной жизненной стадии в другую, вот только немногие этой возможностью пользуются. Вы же, с моей небольшой помощью, перешагнули на другую ступень. Если говорить о людях, то большинство из них всю жизнь ползают по земле, не в силах даже подняться на ноги, или же просто сидят в коконах. Но вы – другое дело. Вы обрели крылья и вольны воспарить над остальными.

– Как вас зовут? – вдруг спросила Констанция, сев на скалистый выступ в алькове.

Она старательно делала вид, что поглощена укачиванием младенца, но то и дело как бы невзначай поглядывала на собеседника. Чуть подрагивающее тусклое освещение, царящее в пещере, странным образом искажало и без того неправильные черты лица. Эта многоликость, созданная игрой света и тени, отталкивала, но в то же время завораживала.

– А вы разве не знаете? – Он пристально посмотрел на нее, хитро улыбнувшись. – У меня так много имен…

– Знаю, но хочу понимать, как я могу к вам обращаться.

– Зовите меня лорд Кёрн. Кстати об именах. Вам потребуется новое.

– Зачем?

– Затем, что в старом – ваша погибель.

– Какое же имя вы мне дадите, милорд?

– О нет, это только ваш выбор и ваша ответственность! Не я вас создал. Я лишь посредник, что наметил вам путь к вашей истинной сущности. Поэтому имя вам предстоит выбрать самой. Однако мой вам совет: подумайте хорошо. Некоторые даже не подозревают, какая власть заключена в имени. Теперь же я должен покинуть вас на некоторое время. До свидания, блистательная госпожа.

Констанция хотела было сказать что-то еще, но когда она посмотрела на место, где еще секунду назад стоял лорд Кёрн, то там уже никого не было.

– А у тебя есть имя? – ласково спросила она, проведя пальцами по щечке мирно спящего младенца. Казалось, его болезнь отступила сама собой.

Констанция залюбовалась безмятежным сном малыша, и на душе у нее тоже стало тепло и спокойно. Она подумала о своем муже и обо всех их совместных надеждах.

Что, если им взять малютку себе? Рейнер вернется, и они могли бы начать все сначала. Никогда ведь не поздно, верно?

Они уедут из этой проклятой деревни и найдут другое место. А этот ребенок будет их путеводной звездой. А та, что его родила… Наверняка она не будет сильно горевать, раз повела себя столь беспечно.

Чем больше Констанция думала обо всем этом, тем ярче и живее становились ее мечты. Счастливые образы проплывали перед глазами:

Вот Рейнер возвратился. Измучен странствиями, но все еще силен, удачлив и красив. И молит на коленях о прощении. Что ж, она его прощает.

Вот новый дом, а в нем резная колыбель. Игрушки-погремушки. Горит камин. У очага: она, муж и дитя. Все рядом. Благодать. Людей счастливее не сыскать.

Вот праздник урожая. Богат плодами стол. Играет музыка, звенят колокола. И с Рейнером они как прежде весело танцуют. И льется эль рекой.

Завороженная грезами наяву, Констанция сама не заметила, как провалилась в глубокий сладкий сон.

***

Проснулась Констанция так же внезапно, как и уснула. Она почувствовала себя отдохнувшей и полной сил, но на душе повисла неотвратимая тревога.

Констанция опустила взгляд на ребенка в своих руках и обомлела. Малыш застыл, и что-то противоестественное прослеживалось теперь в его облике.

Констанция тупо уставилась на кончики своих пальцев. Ее аккуратные прежде ноготки странно удлинились и заострились, как у зверя.