Наконец запели «Gloria in excelsis Deo». Бетти оглушили звуки церковного гимна. Прикрыв глаза, она тяжело дышала, держась из последних сил.

Тут случилось то, чего она так боялась. Очередной приступ все-таки привел к логическому финалу. Бетти скривилась, ее вырвало на новый церковный ковер.

Бетти бил озноб. Она смотрела на запачканный ворс и не могла поверить в то, что это произошло именно с ней. Какой стыд! Что теперь скажут о ней?!

Сперва она понадеялась, что в таком шуме никто ничего не заметит, но с ужасом поняла, что голоса стали стихать один за другим, хотя музыка еще играла. Наконец оборвалась и мелодия.

В большом храме Амбер-Клифа повисла гробовая тишина.

Бетти боялась поднять голову. Ей показалось, что все люди, сидящие поблизости, смотрят на нее.

– Это она! – воскликнула какая-то женщина в другом конце зала.

Пару мгновений все присутствовавшие продолжали хранить молчание. Но потом многие вдруг повскакивали со своих мест, их голоса слились в одну оглушающую волну звуков.

– Это она! Она!

– Богохульство!

– Ведьма! Проклятая ведьма!

– Она украла наших детей!

– Держите ее!

Перепуганная Бетти и моргнуть не успела, как разъяренная толпа подхватила ее и куда-то понесла.

***

В церкви царил хаос. Народ гудел, как разворошенный улей.

Констанция стояла в стороне. Прогремел новый аккорд ее мести.

Иногда она поглядывала на Инес. Только они с ней знали, что произошло на самом деле. Настоящая ведьма держалась спокойно, но несколько понуро. Констанция решила, что происходящее навевает Инес неприятные воспоминания.

Конечно, обезумевшие от горя невежественные селяне не могли даже помыслить, что причина недомогания миссис Джой отнюдь не в ее принадлежности к нечистому, а в простом отравлении.

Во время своего визита Констанция подмешала Бетти рвотный корень. Настойку на ипекакуане дала ей Инес. В этих краях мало кто знал о диковинном заморском растении.

Очевидно, что только нахождение в божьем доме не позволило людям прикончить Элизабет Джой на месте. Поэтому сперва толпа попыталась вынести ее на улицу, чтобы линчевать там, но кто-то выразил обеспокоенность, что на открытом воздухе ведьма сможет легко сбежать, взлетев в небо. Тогда несчастную потащили к алтарю, чтобы ослабить, и грубо швырнули на ступени, на подступах к кресту.

За Бетти вступились лишь староста и викарий. Они в один голос твердили о расследовании. Худо-бедно люди прислушались к их отрезвляющим речам.

Несчастная Бетти, совершенно сбитая с толку происходящим, прижималась к алтарному выступу, будто ища защиты у Бога, и твердила себе под нос:

– Здесь очень душно. Вы разве не чувствуете? Так душно, что нечем дышать. Ради Бога, позвольте мне выйти на воздух.

Но ее никто не слушал.

Подозреваемую заточили под замок в одном из помещений храма.

Дом Элизабет Джой обыскали и нашли там несколько детских вещей, принадлежавших пропавшим, а еще дорогую черную вуаль. Утаить результаты обыска в такой обстановке не вышло.

Тут же кто-то вспомнил россказни Безумной Беллы о женщине в черном, что увела всех детей. Высказался и мистер Шепард, сообщив, что видел миссис Джой рано утром с этой самой вуалью в руках.

План Констанции сработал превосходно. Всеобщая ненависть нависла над Элизабет Джой и вот-вот должна была обрушиться.

***

На Амбер-Клиф опустилась ночь. Жизнь Элизабет Джой повисла на волоске.

Люди с зажженными факелами собрались около храма и ждали, что скажет староста.

– Народ Амбер-Клифа! – прокричал Чонси Шад. – Сегодня днем я обещал, что подозреваемого поймают! Так и случилось. Однако…

– Она виновна! Виновна! – заревела толпа.