Он лежал в одном конце квадратного каменного зала приличных размеров, с двумя прямыми рядами колонн, вырезанных из какого-то темного венерианского дерева. Там стояли длинные грубые скамьи и столы. В круглых кирпичных очагах, расположенных между колоннами, горел огонь. Поленья превратились в тлеющие угли. Дым поднимался вверх, окрашивая золото и бронзу щитов, развешанных по стенам и фронтонам, притупляя лезвия длинных мечей, копий, гобелены, шкуры и трофеи.

В зале было очень тихо. Где-то за его пределами шел бой. Тяжелый, ожесточенный бой. Этот шум никак не повлиял на тишину, разве что сделал ее еще глубже.

Кроме Старка, в холле было еще двое мужчин.

Они были рядом с ним, на невысоком возвышении. Один из них неподвижно сидел на высоком резном стуле, положив большие, покрытые шрамами руки на стол перед собой. Другой скорчился на полу у его ног. Его голова была наклонена вперед так, что копна белоснежных волос скрывала его лицо и арфу, зажатую между бедрами. Он был маленьким человечком, обитателем болот, судя по его альбиносовой окраске. Старк оглянулся на человека в кресле.

Мужчина заговорил резко.

– Почему она ничего не сообщает?

Арфа издала внезапный горький аккорд. Вот и все. Старк едва ли заметил это. Все его внимание было приковано к говорившему. Его сердце бешено заколотилось. Его мускулы напряглись и были наготове. Во рту у него был горький привкус. Он узнал его. Это была ненависть.

Он никогда раньше не видел этого человека, но его руки дернулись от желания убить.

Он был крупным, почти семи футов ростом, и мускулистым, как тягловая лошадь. Но его тело, обнаженное поверх кожаного килта с золотым шитьем, было гибким и быстрым, как у борзой, несмотря на свой вес. Лицо у него было квадратное, с крепкими чертами, обветренное и все еще молодое. Это было лицо, которое когда-то много смеялось, любило вино и хорошеньких девушек. Теперь он забыл обо всем этом, за исключением, может быть, вина. Лицо было напряженным и жестоким от боли, взгляд как у чего-то в клетке. Старк уже видел этот взгляд раньше, в Лунных кварталах. Лоб мужчины пересекал толстый белый шрам. Под ним его голубые глаза казались запавшими и темными под полуприкрытыми веками. Этот человек был слеп.

Снаружи, вдалеке, кричали и умирали люди.

Старк все больше осознавал болезненность и стягивание вокруг своей шеи. Он поднял руку, стараясь не шелестеть соломой. Его пальцы нащупали длинную спутанную бороду, пошарили под ней и коснулись металлической полосы.

На новом теле Старка был ошейник, как на злобной собаке.

К ошейнику была прикреплена цепь. Старк не смог найти никакого крепления. Его телу, похоже, это не очень понравилось. Шея была ободрана.

Кровь горячей волной прилила к голове Старка. Он и раньше носил цепи. Они ему не нравились. Особенно на шее.

Внезапно в дальнем конце коридора открылась дверь. Туман и красный дневной свет разлились по черному каменному полу. Вошел мужчина. Он был большим, полуголым, светловолосым и окровавленным. Его длинный клинок резко заскользил по плитам. Его грудная клетка была вскрыта до кости, и он зажимал рану свободной рукой.

– Весточка от Бьюдаг, – сказал он. – Они загнали нас обратно в город, но пока мы удерживаем ворота.

Никто не произнес ни слова. Маленький человечек кивнул своей седой головой. Мужчина с рассеченной грудью повернулся и снова вышел, закрыв за собой дверь.

Странная перемена произошла со Старком при упоминании имени Бьюдаг. Он никогда не слышал его раньше, но оно засело у него в голове, как острие копья, пронзенное странными эмоциями. Он не мог определить это чувство, но оно отбросило слепого в сторону. Горячая простая ненависть остыла. Старк расслабился в какой-то ледяной тишине, обманчиво спокойный, как спящая кобра. Он не ставил это под сомнение. Он ждал Бьюдаг.