В ярком лунном свете плавно двигались женские силуэты, прозрачные, как сам лунный свет. С их гибких стройных тел сбегала вода, но не падала в озеро каплями, а будто втекала в него, возвращаясь обратно на точеные ноги, бедра и выше – к груди и шее. Вокруг озерных дев вилось водяное кружево, будто платье, но такое невиданное, что оставалось лишь изумиться.

Они танцевали, напевали, кружились по озеру, то приближаясь, то удаляясь от берега. Иногда звонко хохотали и брызгали друг на дружку водой. Удивительно, как они легко скользили по водной глади, будто по прочному льду, а затем, внезапно, разбегались и ныряли в самые глубины. За спинами у них извивался тонкий шлейф из блестящих капель, похожих на самоцветные камни. В холодном лунном сиянии это зрелище показалось мне неописуемо прекрасным.

Наконец, они приблизились к моему берегу, и я сумела разглядеть их внимательнее, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Длинные, густые волосы то вились тяжелыми кольцами, то струились подобно гладкому шелку. Некоторые из красавиц были черноволосы, другие – с буйными золотыми кудрями, а иные – рыжие, с янтарным отблеском. А кожа-то белая, прозрачная, мерцала как вода, что меняет свой облик под лунным или солнечным светом.

Так загляделась я, что аж пальцы на руках онемели. Еще чуточку – совсем отнимутся, но я боялась шевельнуться. Как бы не спугнуть незнакомок лишним движением. И тут… меня озарило!

Незнакомки? Да это же русалки, дети Водяного Владыки! Ох, как они смертных не любят! А как увидят – не миновать гибели. Захотят – в царство свое заберут. Это если еще угодишь и по нраву придешься. А коли нет, так заставят плясать, пока с ног не свалишься замертво. Будешь у них потом в услужении бегать болотным духом…

Хоть и страшновато, а глаз не отвела. Тем временем, русалки нарезвились, напелись да и вышли на берегу полежать. И надо же! Прямо под моим дубом устроились. Я сидела, не шелохнувшись, чуть живая с перепугу, а русалки на своем языке лепотали. Голосочки у них звонкие, что хрусталь, так и взвились над берегом. Одна из русалок – медноволосая, на спину легла и в небо уставилась. Глаза у нее огромные, цвета золотого меда, а в глазах тех звезды.

Забылась я, подалась вперед, а в золоте ее глаз лицо мое белое отразилось. Они так и сияли под звездным и лунным светом. Тут она меня и углядела! Лицо у нее исказилось, она так и подпрыгнула, что-то крикнув своим подругам. Видимо, сильно разгневалась, что за ними подглядывать посмели.

Сгрудились русалки под дубом, а я растерялась и не знаю, что делать дальше. «Ну, – думаю, – смерть моя пришла. Завтра батюшка с Владаром станут искать, да не найдут…»

А девы озерные все меж собой переговаривались и знаки стали показывать, к себе приманивать. Спустись, мол. Я же пребывала в раздумьях – послушаться или на дереве отсидеться? Авось рассвет близок, так и спасусь. Матушка как-то говорила, что русалки дня не любят, появляются только при особой необходимости. Солнечный свет для них слишком ярок, да и сила не та становится, что ночью.

Я показала, что мне боязно, головой покачала, что не спущусь, а сама все на восток глядела в ожидании. Тут медноволосая посмотрела с хитринкой, прикрыла глаза золотые и руки вверх простерла. Водяные брызги так и закружились, засеребрились в тишине. Затем они понеслись вокруг нее вихрем, и вдруг, она легонько оттолкнулась от земли и взлетела прямо ко мне, будто за спиной невидимые крылья распахнулись. Уселась рядом, как ни в чем ни бывало, и все в глаза мне заглядывает. А я пуще прежнего растерялась, даже пошевельнуться не смогла.