…Я хотел бы резюмировать… Во-первых как закон, перед выступлением разговорника – никаких острот. Во-вторых, конферансье обязан знать, перед кем выступает. Он обязан пробовать аудиторию, чтобы уяснить, как вести себя перед ней.
И потом, самое главное для конферансье – первый выход, который кладёт отпечаток на всю программу, которую он ведёт.
Вот лишь некоторые выдержки из той большой беседы. Десятки и десятки лет отделяют нас от времени её появления. Мир с той поры изменился колоссально, а сама профессия?.. А подход к ней?.. Я не вижу причин, по которым советы Гаркави нельзя было бы сравнить в какой-то степени с советами автора «Работы актёра над собой» К. С. Станиславского. Удивляюсь, почему до сих пор никому не пришло в голову опубликовать эту беседу (за исключением «Русской советской эстрады» с парой крошечных фрагментов), чтобы осваивающие трудную профессию ведущего знакомство с ней начинали с откровения «красного шоумена»?!
Гаркави был лидером, тем, чей успех на публике был несомненен, и к чьему мнению, безусловно, прислушивались. Но думаю, что даже в самом сладком сне он не чувствовал себя эстрадным пророком, этаким гуру отечественного конферанса. В беседе с Э. Бескиным он не раздавал истины, а делился своим сокровенным, тем, что проверено-перепроверено. Опыт. Нервы. Проба. Душевные и физические затраты. Синяки и шишки. И ещё, и ещё… А потом ещё раз опыт!!! По возможной схожести ситуаций у каждого конферансье он свой. А когда эти наработки пересекаются, когда сталкиваются мнения, вот тут-то и рождается порой нечто любопытное! Предлагаю читателю свидетельство конферансье Н. М. Синева, творческий путь которого пересёкся однажды с нашим героем:
«После небольшого концерта на Киевском центральном стадионе, – пишет Синев в своей книге «В жизни и на эстраде», – весело и темпераментно проведённого конферансье Михаилом Наумовичем Гаркави, я поинтересовался у старого артиста:
– Не трудно ли в вашем возрасте на стадионе?
Усталое лицо Гаркави просветлело.
– Люблю, чтобы было много зрителей… Мне кажется, мы, конферансье, не додали им шуток, веселья, хорошего настроения… А когда народу полный стадион и все смеются – на душе спокойнее…»
Гаркави горячо и убеждённо утверждал, что конферансье должен, прежде всего, думать не о своём личном успехе, а об успехе представления в целом. Синев – на основании своего немалого опыта – возражал: самое опасное в работе конферансье – когда он, не доверяясь культуре зрительного зала, начинает излишне заботливо «подавать» артиста, перегружать конферанс пояснительными текстами, всеми правдами и неправдами вызывать артиста на поклон. Оппонент Гаркави возражал: зритель сам превосходно чувствует, где с ним легко и остроумно шутят, как с равным собеседником, а где, как школьника, начинают поучать или принуждают аплодировать, когда у него нет к этому никакого желания.
«Я признался Гаркави, – пишет Синев, – что у меня на этой почве с артистами нередко портятся отношения. Как-то певица, недовольная слабыми аплодисментами, сердито спросила меня за кулисами: «Вам трудно было лишний раз протянуть руку, чтобы вызвать меня на поклон?» Я тоже ответил: «Извините. Трудно. Радикулит». Гаркави шутливо сказал:
– Ну, вот видите… Певица пойдёт в министерство культуры, спросит, почему работает конферансье с радикулитом. Пора на пенсию! Заменят вас молодым, и вы поймёте, что для конферансье полезнее – острить или вызывать на поклон артистку».
Товарищеский спор двух «разговорников» закончился на миролюбивой ноте: поведение конферансье должно определяться культурным уровнем зрительного зала.