― Во сколько у тебя заканчивается репетиция?
Я посмотрела в его глаза:
― Через два часа.
Мое сердце колотилось с бешеной скоростью. Я вынуждена идти на репетицию, а желаю быть в объятиях любимого мужчины. Интересно, что чувствует он сейчас, считая, что мы только встретились? Я люблю тебя Эйран Кристанти, несмотря ни на что, очень люблю!
― Мириам! – навстречу шагала Шели. ― Ты чего такая довольная? Неужели кочерыжка Томас уволился?
― Нет, – рассмешила меня.
― Тогда что? Я тебя не узнаю, подруга.
― Ничего, – а ведь Шейли должна была быть подружкой невесты.
― Знаю, знаю, почему такой взгляд. Это из-за нашего шатена, да? Ну и как он? Куда ездили? О чем говорили? У нас все девочки о нем судачат.
― Прекрасно. И ты все им расскажешь, да?
― Конечно! Все то, о чем ты не скажешь «не рассказывай». Но ты же так не скажешь на все?
― Дамы!
У меня по позвонку холодок пробежал от неожиданности и нежелательности голоса Олдриджа-младшего.
― Мы идем, – я схватила Шели за руку и потянула вверх по лестнице.
Репетиция прошла успешно, за исключением одной мелочи – я постоянно забывала свои слова. Не могла никак сосредоточиться, мысли были далеко и как правильно выразился ужасный, но прозорливый Томас «голову я забыла в красном кадиллаке». Но там я забыла не только голову, но и сердце.
― Чтобы в понедельник без опозданий! – крикнул Томас вслед, когда мы с Шели выходили из театральной школы.
Первым делом я начала озираться по сторонам в поисках красного кадиллака, но его не было:
― Шели, а сколько времени прошло с начала репетиции? Нас ведь задержали еще.
― Уже…, взглянула на телефон, ― чуть больше, чем два часа. Он должен был уже приехать. Вот что за народ такой «мужчины» – бестолковый народ. А где твой телефон?
Я начала ощупывать карманы джинсов – пусто:
― Наверное, забыла его в гримерке. Возможно, он звонил, что задерживается, – уверена, что звонил. Может, там штук десять «неотвеченных». Его глаза, руки, губы не могли лгать – он любит меня, даже и не узнав пока толком, все равно чувствует любовь.
― Девочки, хорошо, что вы не ушли, – из двери показалась Саммер – девушка, которая иногда заменяет меня на выступлениях, ― Мириам, ты телефон забыла. Уф, похолодало на улице. До понедельника!
Я схватила телефон и начала просматривать входящие звонки – их не было. Господи, неужели он снова обманул меня? А может быть…
― Может, что-то случилось и он не приехал? Как думаешь, Шел?
― Не знаю. От мужчин можно ожидать чего угодно. Пошли домой.
― Нет, не могу. А если он приедет?
― Позвонит.
― Да, конечно… Но он не знает номера, он еще не знает моего номера, – в одночасье на меня будто обрушилось жаркое солнце, я улыбалась и радовалась. ― Вот поэтому не позвонил. Я подожду, ведь он мог задержаться на какой-нибудь встрече, но обязательно приедет.
― Мири, а ты уверена, что нужно ждать мужчину, с которым ты знакома полдня и который уже опоздал?
― Да! Его я готова ждать.
― Ты ненормальная. Я тебе сколько раз говорила: мужчина должен добиваться тебя и чем дольше, тем лучше.
― Помню. Но с Эрном все по-другому.
― Эрном? Ты уже и имя ему новое придумала?! Мири, я тебя предупреждаю что…
― Он не такой, как все. Он единственный.
― Я тебе составить компанию не смогу, нужно бежать. Ты уверена, что будешь его ждать?
― Да!
― Зайди, хотя бы в здание школы. На улице и, правда, похолодало, а на тебе один свитер.
― Хорошо.
Как только Шели ушла, по щекам побежали слезы: все вновь повторяется: он не приедет за мной. Как и в первый день скажет, что его задержали обстоятельства. Зря я решила, что во второй раз будет все по-другому. Было, действительно, холодно. Только мне казалось, что в первый раз было теплее. Наверное, оттого что холодно в душе – меня пробирает двойной озноб. Нужно быстрее идти. Я утирала ладонями слезы, вся сжалась и спешила добраться до теплой постели, пусть и одинокой. Наверняка он с другой женщиной, той которую присмотрела для него Элайза. Прошла половину пути и поднялся ветер, пошел снег. Горькие слезы согревали мои щеки – хоть какой-то толк от страданий. Я уже начала переходить дорогу, которая рядом с домом, как возле меня остановился красный кадиллак: