Мимо меня на полном ходу пронеслась Энджи, дежурная сестра, в заляпанной розовой помадой хирургической шапочке. Энджи притормозила, подкрасила губы блеском и весело улыбнулась мне:

– Я слышала, как Чейз спрашивал про тебя.

Я почувствовала себя неловко и отвела взгляд.

– И ты туда же…

Господи, заняться им всем, что ли, нечем, кроме как обсуждать отсутствие у меня личной жизни? Или все настолько жалели меня, что сватовство было делом чести каждого из них?

Энджи хитро подмигнула:

– Позвони парню, иначе отобью.

Я лишь усмехнулась:

– Обещаешь?

Энджи закатила было глаза, но вдруг спохватилась:

– Ой, черт, Скарлет! Прости, чуть не забыла – твоя мама на второй линии.

– Мама?

– Да, звонок перевели сюда минуту назад.

Я недоуменно глянула на телефон. Чего ради мать решила позвонить мне на работу? Разговаривали мы редко, только в самых крайних случаях. Неужели с девочками беда? Я схватила трубку:

– Алло?

– Скарлет, слава богу! Ты новости смотришь?

– Мельком, тут дел по горло. Но ситуация скверная. В аэропорту Лос-Анджелеса настоящая паника. С рейсов сняли кучу больных. Похоже, они и завезли эту гадость сюда.

– Я бы на твоем месте не переживала. В нашей глуши редко что происходит.

– Тогда зачем ты звонишь? – удивилась я. – Что-то с девочками?

– С девочками? – Мать прокашлялась, и мне показалось, я услышала снисходительный тон даже в ее кашле. – Зачем мне звонить из-за них? У меня на кухне в углу возле холодильника вздулся линолеум. Я думала, ты могла бы попросить Эндрю заехать ко мне и посмотреть, в чем дело.

– Он с девочками. Ладно, мам, не могу сейчас говорить. У меня операция.

– Да-да, всегда найдутся дела поважнее собственной матери.

Вечно она так. Пока мы болтали, Энджи с фельдшером уже подготовили операционную.

– Я ему позвоню, только вряд ли он вырвется. Я же говорю, с ним девочки.

– Что-то они к нему зачастили. Ты-то каждые выходные небось по барам гуляешь?

– Нет.

– Что может быть важнее воспитания собственных детей?

– Мне пора.

– Больная тема, понимаю. Ты с детства не любишь признавать свои ошибки.

– Каждые вторые выходные девочки проводят с их отцом. Такой был уговор.

– Да, но почему это всегда должны быть именно те выходные, когда мне нужна помощь?

– Пока, мама. – Едва я со вздохом повесила трубку, в ординаторскую вошел доктор Поллард.

– Всем добрый день. Приступим. Много времени это не займет. – Он выставил руки, чтобы Энджи смогла натянуть на них перчатки. – Хотя, судя по ситуации, работать предстоит до глубокой ночи. Надеюсь, ни у кого нет планов на вечер?

– А это правда? – спросила фельдшер Элли из-под маски. – Ну, про лос-анджелесский аэропорт?

– В аэропорту Вашингтона сейчас то же самое, – вставила Энджи.

Глянув на время, я снова достала свой сотовый из переднего кармана халата. Я легко могла получить выговор за такое поведение, но мне было не до того. Я быстро набрала «Срочно позвони» и отправила сообщение на номер Дженны. Ответа не последовало, и тогда я набрала Эндрю. На четвертом гудке включилась голосовая почта.

– Привет, это Скарлет, – вздохнув, начала я. – Перезвони мне на работу. Я в хирургическом. Я приеду сразу же, как только освобожусь.

Очередной бессмысленный рабочий день подошел к концу. По идее, выйдя из офиса, я должен был проникнуться долгожданной свободой и улыбнуться ей, но я не проникся и не улыбнулся. Осознание того, что я впустую потратил еще один день моей жизни, вгоняло меня в депрессию. Я бы даже сказал, убивало. Изо дня в день мне приходилось отсиживать восемь часов в офисе одной энергетической компании, а вечером возвращаться к жене, которая ненавидела меня только за то, что я существую.