Люди с жадностью устремились в начало набережной. Крики удивления и радости сменились визгом, болью и истошным:

– Задавили, задавили!

Дирижабль плыл к Эсте, и те, кто прежде следил за коронацией, уже не смотрели на площадку – они все тянулись, тянулись, пытаясь поймать кирины, хватали их с земли, и криков радости уже не осталось, были только боль, сопение драчунов да визгливые крики.

Это шанс. Пусть и безумный, и, наверное, пустой.

Кай зацепился руками за решетку и оперся ногой.

– Ну же, перекинь свою тощую задницу, слабак! – шипел Кирион.

Подтянувшись, Кай перемахнул на другую сторону и с шумом приземлился. Он побежал вдоль рядов: Адайн не было. Вскочив со своих мест, знать во все глаза следила за дирижаблем и падающими киринами – худенькой фигуры подруги, ее светлых волос, нигде не было. Кай помчался назад и наконец увидел.

Адайн стояла в первом ряду между девушкой со строгим лицом и похожим на напыщенного индюка парнем и, как и они, смотрела на небо. Цела. Здорова. Красива. И так рядом.

Кай замер с глупой улыбкой на лице. Он посмотрел второй раз, и улыбка померкла. Что-то было не так. Адайн ни за что не оставила бы ни его, ни друзей. У нее не было инстинкта самосохранения, едва речь заходила о близких, она первой бросалась в омут.

– Осторожнее, – предупредил Кирион, но Кай уже бросился вперед.

Адайн заметила его, подалась навстречу и резко остановилась. Взгляд медленно, с опаской, перешел на девушку рядом. Кай видел страх на лице подруги – впервые в жизни, пожалуй, и это заставило похолодеть.

Он остановился, она тоже не решалась сделать шаг, и они так и стояли, глядя друг на друга, пока весь мир смотрел наверх и тянул руки к деньгам. Рокот, крики, звон отошли на задний план, глупый разум мигом забыл об Инквизиции и боли, о неудавшемся плане.

С ней все в порядке. Он заберет Адайн, заберет, как она однажды забрала его, и рассеет ее страхи, и она снова засмеется, грозя перевернуть весь мир, как прежде.

Кай шагнул к Адайн. Прогремел взрыв. Земля перепуталась с небом, смешались крики, стоны, плач. Люди падали, сжимались в комок, закрывали головы руками.

Работая локтями, Кай пополз вперед, к Адайн, к Рейну.

И снова раздался взрыв, ближе, горячее, яростнее. Тело обдало теплой волной, яркая вспышка резанула по глазам, и мир разом померк – Кай щурился, тер глаза, а слезы лились. Крики нарастали, кто-то упал сверху, придавил, по боку прошлись подошвой тяжелых ботинок, и не осталось ничего, кроме хаоса.

***

Глаза по-прежнему слезились, их хотелось закрыть, уткнуться головой в землю, но Кай, сумев встать на четвереньки, все вглядывался в людей, пытаясь отыскать Адайн или Рейна.

Сколько прошло: пять минут, десять? Взрыв, видимо, прогремел рядом с толпой: некоторые до сих пор сидели с мутными от удара взглядами или терли глаза, площадки же практически опустели. Слышался стук копыт, гудение моторов – знать спешила уехать, и ее места занимали полицейские, гвардейцы, инквизиторы, доктора.

Кай, пошатываясь, пробрался сквозь помятую, испуганную толпу и побрел по набережной, затем свернул в переулок. Цели у него не было – все, чего он хотел сегодня, уже не сбылось. Стоило идти в Канаву, найти остатки Крысиного совета, собраться, подумать – теперь это показалось таким тщетным. Он выменял жизнь на свободу, обратный отсчет до дня смерти уже был запущен, но что делать, он не знал. Время таяло, а он бездарно тратил его. Снова.

– Эй! – послышалось сзади.

Развернувшись, Кай сразу согнул ноги в коленях и поднял руки. Голову закружило, но он старался смотреть прямо. Канава научила: показать слабость – заранее проиграть.