Добавим, что описанные уцелевшими бойцами картины отступления красных отрядов, полностью разбитых на Байкале под Слюдянкой, демонстрировали жестокость и по отношению к своим. Обессилевшие при походе через тайгу, питавшиеся ягодами, бойцы неделю спустя делали в день едва шесть-семь верст: «Многие отстают, прося их пристрелить, или взять с собой, сначала брали их с собой, а потом просто пристреливали, раз отстал, все равно и так и так погибать»711. При отступлении отряда Каландаришвили «один командир взвода пристрелил жену (у ней начались родовые схватки) и застрелил себя»712. (Известный енисейский партизан М. Т. Савицкий в мае 1919 года под селом Вершино-Рыбинским, раненный четырьмя пулями в шею и лицо, просил добить: «Его свой же партизан штыком в живот ткнул. Он вскочил и бежал за партизанами, крыл матом…»713)

Итоги красного правления за первые пять месяцев 1918 года показали, что сибирские коммунисты вступили в конфликт с большинством жителей региона714. Летом 1918 года население не поддержало большевиков, а его активная часть оказала серьезное сопротивление узурпаторам, разогнавшим Учредительное собрание, подписавшим позорный Брестский мир и установившим «диктатуру пролетариата», сразу представшую в виде бестолковой и мародерской анархии. Итогом оказалось создание организованного антикоммунистического подполья. В свержении большевиков видную роль сыграла сибирская кооперация, израсходовавшая на поддержку подполья и легионеров Чехословацкого корпуса около 20 млн рублей715.

Главной причиной, толкавшей часть сибиряков на вооруженную борьбу с советской властью, стал произвол, допущенный коммунистами по отношению к значительной части населения. Прежде всего, это репрессии против зажиточных сословий, офицеров, кооперации, православной церкви, депутатов Учредительного собрания, а также многих рядовых граждан, запреты на деятельность популярных в Сибири политических партий (меньшевиков, эсеров, кадетов) и их прессы, ограничения в торговле, произвольные реквизиции и конфискации, крайне низкое качество управления.

Уже к маю 1918 года Томская тюрьма была заполнена рабочими, солдатами, крестьянами, «низшими служащими Боготольского ж. д. района», эсерами716. Когда в начале июля 1918 года белые захватили небольшой город Ялуторовск Тобольской губернии, из тюрьмы были освобождены «до 170 местных крестьян, посаженных советскими властями за саботаж и прочие преступления против революции»717. Помнили жестокости красных и соседи-уральцы: чекисты Особого отдела наступавшей на Урале 3‐й армии отмечали в августе 1919 года, что часть населения Шадринского уезда проявляет «недоверчивость из‐за массовых репрессий и несправедливостей местной власти в 1918 году в некоторых волостях»718.

Есть сведения о расстрелах большевиками и левыми эсерами офицеров в Красноярске. Именно в связи с причастностью к этим расправам активной создательницы боевых отрядов в Енисейской губернии, члена ЦИК Советов Сибири, комиссара печати и одного из проводников насильственных хлебозаготовок – А. П. Лебедевой719 («особенно настаивала в свое время на расстреле офицеров»720) казаки сотника И. Д. Фереферова 27 июля 1918 года выхватили ее из толпы советских работников, конвоируемых в Красноярскую тюрьму, и затем беспощадно замучили, зарубив на берегу реки Качи. С ней погибли командующий вооруженными силами Енисейской губернии Т. П. Марковский и «гроза красноярской буржуазии» – начальник милиции С. Б. Печерский721.

Протест же против избыточного насилия проявлялся подчас даже среди самих красных силовиков: так, председатель Енисейского губревтрибунала И. Королёв уже в феврале 1918 года застрелился, не желая участвовать в большевистских репрессиях