После встречи с Олвачи, вернувшись домой, Липтир написал письмо в Шаккам Садиру, где очень осторожно описал случившееся с его сыном и попросил моуласара вернуться в Лимессу для устранения сложного дипломатического момента. Как только письмо было отправлено, хошир Шаккама поспешил к Маадалю рассказать о новости и просить его совета. Уже вечером того же дня Липтир был в покоях парня в поисках чего-нибудь подозрительного. Он копался в его личных вещах, пытаясь найти зацепку, которая приведет к мотивам парня, но все впустую. Все было чисто: ни волос, ни капель крови – ничего.

В то утро небеса над Лигерхальдом были полны дождевых туч, но ни одной капли еще не упало на город. По городу гулял легкий теплый ветерок. Первый день хода Чиевы выдался хмурым, но его скрасили миллионы цветов, которые расцвели по всему городу, окрашивая его живыми и нежными красками.

Молодой мужчина подходил к зданию тюрьмы. Его форма была очень кстати хмурому утру – такая же темно-серая, как и затянутое небо. Зайдя на крыльцо, он остановился и оглядел улицу. Зелень была живительна для города, и на нее можно было смотреть без конца. Пение птиц слышалось повсюду. Их сладкие голоса звучали словно живительный мифический ручей, в котором герой черпали свои силы.

Когда он зашел внутрь, в его кабинет, его встретили черно-белые экраны, показывающие комнату парня, запах фригга и Груйер – его напарник с черными усами и большим как бочонок пузом.

Груйер пришел, как и всегда, раньше его, сменив ночную смену.

– Ридес, вижу ты не спешишь на работу, – после этих слов мужчина рассмеялся.

Ридес, как обычно, остался в неловком положении.

– Ладно, – продолжал Груйер, – расслабься. Сегодня хороший денек для работы: пасмурно и, возможно, будет дождь.

– На улице в ход Чиевы любая погода прекрасна. Куча зелени, сладкий воздух, тепло, почти как в Шаккаме, – произнес Ридес и подошел к чайнику с горячим фриггом.

– Пока шел на работу, отовсюду слышал разговоры о приезде Садира и его свиты в Лимессу.

– И что люди говорят?

– Да, всякое, – нехотя сказал Груйер и махнул рукой. – По мне, так лучше бы они вообще не приезжали.

– Почему это? – спросил Ридес, наливая горячий напиток в кружку.

– Не знаю, – произнес мужчина и поджал нижнюю губу в смущенном жесте. – Как и много индиктов назад от чужеземцев не было пользы вот и теперь, – Груйер взял пухлой рукой кружку со стола и сделал несколько глотков. – Вот, посмотри на этого! – Бруер засмеялся и кивнул на экран, в котором Олвачи стоял и смотрел в окно.

– Я надеюсь, ты никому не говорил о том, что у нас тут сын моуласара Садира? – Ридес подошел к столу и сел в кресло рядом с Бруером.

– Да как ты мог такое подумать обо мне? – с возмущением пробубнил напарник. – Я что, какой-нибудь торговец? Или уличный пройдоха?

– Нет, конечно! – парировал Ридес. – Просто хочу напомнить, что если кто-то проболтается, то мы быстро составим ему компанию, – Ридес указал пальцем на экран с изображением стоящего Олвачи, – до конца своих дней.

– Ты же знаешь, что я точно не выдам секреты. Никогда! – последнее слово было сказано с явной напыщенностью. – Я за себя уверен, уж поверь! А вот ты… – Груйер заговорил обвиняющим тоном и ткнул пальцем в плечо Ридеса.

– Я то точно не смогу выдать.

– Почему это?

– Потому что я обучался по новым технологиям, которые на порядок выше…

– Да что ты знаешь о старой школе? – из усов Груйера слова вылетали уже с большим возмущением и шумом, а брови при этом собрались в причудливую гримасу, как бы подыгрывая его взвинченному тону.

– Нам много рассказывали об ошибках, которые породила подготовка в старой школе.