Когда и я, и мой новый друг поняли, где у меня золотая жила, моя карьера резко пошла в гору. Он находил клиентов повсюду, брал из других участков и районов, а потом – и из других городов. Со временем, моя слава стала столь велика, что люди стали уже обращаться ко мне напрямую. А мои гонорары выросли до невероятных размеров. Я давно расплатился с долгами, и мог позволить себе уже очень многое, по небольшим расчетам – небольшой остров в районе экватора со всеми удобствами до конца моих дней. Странно, но хоть хруст бумажных купюр сделал мое существование значительно веселее, я так и не смог почувствовать снова вкус к жизни. Оплата перекочевывала из кармана клиента на мой счет в банке, а я продолжал рыскать по улицам в поисках очередного бедолаги. Только так ощущая, что живой.

С Лидией, веселой высокой рыжеволосой девчонкой с мелкими кудрями до упругой попы мы познакомились в процессе очередного дела. Она была младше меня лет на десять, и быстро переехала ко мне, то появляясь, то исчезая, принося с собой щекочущий ноздри запах духов с корицей и искрометные брызги где-то бурлившего мира. Работала дизайнером интерьеров и кем-то еще. Она не мешала мне, и вызывала умиление своей детской радостью подаркам, вылазкам на природу и в очередное пафосное место, где любила показывать меня как значимый трофей или очень дорогую брошь. Оба с сумасшедшими ненормированными графиками работы, мы могли не видеться месяцами, проживая в одной доме, находя лишь следы пребывания друг друга или оставляя записки. Как ни странно, у нее, как и у меня, не было привычки звонить – только смс.

Вчера Сэм, тот самый полицейский, который направил меня по «взлетному пути», выдал мне очередное дело. Обычно в последнее время ко мне обращались сразу, как только человек пропал, что позволяло легко выйти на след в короткие сроки, что обеспечивало хороший результат. Но в этот раз все было не так. Это было старое дело, мальчишка пропал больше полугода назад, пока его расторопные родственники решили обратиться ко мне. Это не понравилось сразу, слишком большой срок. Рождает много вопросов, и ответы на них скорее будут не помогать, а усугубят процесс поисков. Почему они обратились ко мне именно сейчас, я не спрашивал, многие мои клиенты не любили светить общением со мной, и такие расспросы с моей стороны нежелательны. В душном полутемном кабинете меня встретил отец мальчика. Среднего роста и комплекции, с ранней залысиной на пол голову и взглядом ядовитого перепуганного хорька, он долго выдавал мне инструкции, в которые мои вопросы пробивались с трудом. Но это был именно тот клиент, который обеспечивает оплату и, по старой привычке, наработанной годами (от нее сложно избавиться, особенно если так ведешь себя большую часть жизни, ведь деньги не делают с ходу из тебя другого человека), я подобострастно и вежливо слушал его. Что приводило к тому, что информации от него я получил практически ноль. Продолжать общение не хотелось, мне не нравился его дерганный злобный взгляд, и то, как он теребил то угол стола, то рукав своего пиджака, визгливым голосом срываясь на крик, и снова утихомиривая себя. После полугода пропажи ребенка такое поведение казалось мне не типичным. Но это я решил оставить напоследок. В конце концов, платит он и платит за результат. Информацию приходилось собирать по крупицам, прошло слишком много времени. Никто ничего не слышал, не замечал, а те, кто видели и замечали – не помнили. Поиск будет тяжелым. И торопиться в данном случае смысла нет, но какой-то внутренний инстинкт гнал меня вперед.