Я всё ждал, когда построят личный состав школы и направят на фронт, но приказа всё не было. Уже больше двух месяцев учимся, через три недели выпуск. И вот наконец утром семнадцатого сентября нас всех построили на плацу, и начальник школы сообщил:

– Приказ командующего Юго-Западным фронтом – покинуть Киев и прорываться в сторону Москвы. Мы практически окружены. Старшим курсам провести аттестацию, младшим курсам выходить своими силами, присоединившись к какой-нибудь из воинских частей. Приказ вступил в силу два часа назад. Старшим курсам остаться, младшим получить оружие и сухпай. Удачи вам.

Стоит заметить, что комиссара школы не было, хотя тот всегда присутствовал на таких вот мероприятиях с построениями и часто брал слово. Да и многие преподаватели отсутствовали, а командиры школы были заметно бледны. Впрочем, это не отменяло их профессионализма.

Два младших курса получали оружие, припасы и покидали территорию. Их разбили на роты по курсам, и под командованием командиров школы они направились куда-то прочь. А вот нас, старший курс, аттестовали без экзаменов и выдали нам новенькую форму со склада. Кладовщик всё готов был отдать: всё равно жечь будут. Я тоже получил форму комсостава, фурнитуру (это всё самому придётся пришивать), шинель, фуражку, ремень, пистолет ТТ, кобуру и боезапас. Выдали также документы и направление в резерв Юго-Западного фронта: когда выйдем из окружения, направление поможет распределить нас по частям.

Пользуясь тем, что кладовщик отдал склад на разграбление, я прихватил две пары синих галифе своего размера, два френча, две фуражки, три пары байкового утеплённого зимнего нательного белья и портянки для зимы. Мы успели немного проесть мои запасы, так что всё это в хранилище ушло, свитер и шарфы я ещё раньше убрал.

Школа как комплектовалась: каждый месяц новый набор, в наборе – сотня курсантов, три взвода. Те, что проучились месяц, переходят на второй курс. Вот и получается, что я курсант первого взвода старшего курса. Сейчас я сидел в казарме в одном белье, как и многие из наших, и быстро работал иголкой с ниткой, приводя форму в порядок: мы слишком долго к этому шли, чтобы всё наспех делать.

Наших в казарме хватало, поэтому я сказал парням:

– Как закончите, не уходите, нужно поговорить.

– Эй, Одинцов! – окликнул меня помощник командира второго взвода, а теперь младший лейтенант Васильев, также пришивавший фурнитуру на форму. – Ты там не секретничай. Если есть что сказать, говори всем.

– Да? Пожалуй, так и стоит сделать. Значит, вот что я скажу. Вы в курсе, что есть опасность, близкая опасность скорого окружения?

– Да это все знают, – донеслось в несколько голосов.

– Отлично. Только эта информация трёхдневной давности. На самом деле немцы ещё вчера сошлись и завершили полное окружение. Мы уже не в оперативном окружении, а в полном. Задача у немцев стоит такая: быстро построить линию обороны по направлению к Москве (а наши части будут рваться в ту сторону), усилить её пушками, мины раскидать и не дать нам выйти из котла. А потом дробить котёл на несколько малых и уничтожать наши части, пленить. И когда весь наш фронт будет, по сути, уничтожен, только тогда они пойдут на Москву. А между немцами и Москвой наших частей нет, они все тут, в котле.

В казарме стояла полная тишина. Дураками парни не были, все осознавали размер той катастрофы, в которой очутился весь Юго-Западный фронт.

– Как интересно, курсант Одинцов, – донеслось от входа; обернувшись, я обнаружил нашего куратора, капитана Крылова, рядом стоял командир нашего курса, лейтенант Матюшин. – И откуда у вас такая информация?