– Да, – она вдруг вытерла слезы, успокоилась и посмотрела на Вадима с каким-то странным выражением. – Да, я могла видеть платье. Я видела такое…

– Где, когда видела? Вспоминай!

– Маленькая девочка в платье в горошек играла в парке в мяч, – Джин задумалась. – Это было в первый день, как только я переехала…

– Куда переехала? – Вадиму вдруг стало невероятно интересно выдавливать из Джин информацию вот так – по крупицам.

– В красную комнату…

– Куда? – не понял он.

– В красную комнату… Так я ее называю, – пояснила Джин. – Я сняла квартиру в центре города, в Покровском переулке, очень необычную. Там есть комната в красных тонах. Она странная, но мне очень нравится. И вот в первый же вечер, когда я переехала, я смотрела в окно. Окна выходят в парк. И там играла девочка в таком платье. На ней было платье в горошек.

– Но то была не убитая девочка? – уточнил он.

– Нет. Хотя я не видела лица убитой. Та была совсем другая. Поменьше.

– Ну, хорошо… значит, подсознание… Но почему?

– Я не знаю! – слезы из глаз Джин закапали снова. – Я не понимаю, что происходит. Мне страшно.

– Ладно, – решил он. – Я никому не покажу этот рисунок, хотя мой заместитель его уже видел. Но я что-нибудь придумаю.

– Почему? – Джин подняла заплаканное лицо. – Почему ты защищаешь меня?

– Сам не знаю, – Вадим передернул плечами, словно спасаясь бегством. – Понятия не имею! Никогда такого не делал – наверное, потому. Мне интересно. Это сложно объяснить. Впервые у меня такое случается.

Загудел двигатель. Джип рванулся в ночь.

– Говори, где твой странный дом, – обернулся Вадим к Джин.

Та уже перестала плакать.

– Покровский переулок, дом восемь…

Джин высморкалась в бумажную салфетку. Глаза ее покраснели: это было заметно даже в тусклом мерцающем свете приборной панели. Красноглазое чудовище с зелеными волосами. Это вдруг подняло внутри Вадима волну отвращения почти на физическом уровне. Гадкая идиотка! Что она делает в его машине?! Может, к тому же, еще и заразная. Черт его знает, чем она больна! Какого черта он везет ее куда-то, эту сумасшедшую, которая вот так запросто втянула его в отвратительную историю с убийством? И не просто с убийством, а самым жутким из убийств – убийством ребенка!

– Не гони машину! – хлюпнула носом Джин. – Двести на спидометре. Головой думай!

– Да пошла ты! – огрызнулся Вадим. – Ты мне не жена, чтобы командовать!

– Упаси бог! – снова хлюпнула носом Джин и, нагло открыв окно, выбросила сопливую салфетку.

– От чего это – упаси? – машинально поинтересовался он.

– От того, чтобы стать твоей женой! Уродство какое-то!

Вадим расхохотался. Это абсолютно невозможное чудовище женского пола, сидящее в его машине, – чудовище, на которое ни один нормальный мужчина даже не посмотрит, – называет брак с ним (это с ним-то!) уродством! Да любая из сотен куриц, забивающих свои номера в его телефон и разрывающих все его средства связи дурацким полночным гудением на всех частотах (что мобильная связь, что интернет), начала бы писять кипятком, только заговори он о браке! Да сделали бы ради этого все что угодно, душу дьяволу заложили бы! А эта вот…

– Чего ржешь? – мрачно поинтересовалась Джин.

– Скажи, зачем ты выкрасила волосы в зеленый цвет и обстригла их так коротко? – поинтересовался Вадим и, не удержавшись, добавил: – Разве ты не понимаешь, что это лишает тебя привлекательности в сексуальном плане?

– Это полностью уничтожает мою привлекательность в сексуальном плане, – резко отрезала Джин. – Я сделала все так, чтобы на меня никто не смотрел. Ведь когда на тебя не смотрят и предпочитают тебе других, этому должно быть объяснение. Хотя бы внешнее. Теперь у меня оно есть.