Обалдевший, он еще раз несмело протянул руку к матери, провалился сквозь ее спину и стал ощупывать нечто в центре ее грудной клетки. Под его руками стал вздрагивать огромный шершавый камень, древний и рыхлый. Дениэл нашел то, обо что он порезался – тонкие сведенные в двойную полоску каменные лезвия. От прикосновения к ним камень зарычал и слегка приоткрылся, заливая гостиную прохладным голубоватым светом, ослепляя нарушителя спокойствия.

Сара резко встала с дивана, отобрав диковинку из рук сына, и утерла слезы.

– Черта с два. Никогда больше! – Произнесла она и отправилась в ванную комнату, забрав с собой сундучок со светом в груди.

Дениэл так и стоял возле дивана, ошалевший и потерянный. Невыносимая жалость разлилась по его сердцу, обличив в стервозной женщине человека, нуждающегося в помощи и поддержке. Лишь спустя вечность, он решился пойти за матерью в ванную, но провалился сквозь пол и упал на пузо к ногам слона.

– Однажды ты будешь готов, – сообщил он путешественнику.

Дениэл сел на пол и задумался над тем, что увидел.

– Что это было? – Отрешенно спросил он.

– На что это было похоже? – Поинтересовался собеседник.

– На агрессивную скалу вместо сердца, – обалдело выдал молодой человек.

Слон равнодушно восседал на диване, не желая упрощать ему задачу. Он бренчал браслетом на ноге, болтая ею в воздухе, чем ужасно раздражал мужчину.

– Давай свою следующую дверь! – Сдался он.

– Это решаю не я, – сообщил ему слон.

Но дверь слева щелкнула, приглашая еще раз провалиться в иную жизнь.

На этот раз после недлинного водоворота Дениэл приземлился за спину мальчика, сжавшегося в комок под истеричными воплями родительницы.

– Никогда, слышишь меня, никогда так больше не делай! – Визжала Сара, раздувая вены на висках от переполнявшего ее гнева. – Если я еще раз увижу этот жест, ты неделю будешь сидеть дома, понял меня?

Трейлер, полноправно считавшийся домом, был очень маленьким и неуютным. Мальчик представил неделю в этом замкнутом пространстве, пропахшем куревом и алкоголем, и предпочел кивнуть, хоть и не понял толком предмета запрета.

– Где ты только нахватался этого дерьма? – Орала на пределе громкости Сара.

Сколько себя помнил Дениэл, он мог объяснять матери хоть в стихах, хоть в прозе, что он «все понял», но это никогда не работало. Сгорая от жалости, мужчина подошел к мальчику ближе и обнял за плечи, придерживая руку усилием, чтобы она не провалилась сквозь его тело, как это было с матерью. Казалось, тот даже немного прижался к нему, почувствовав рядом надежную опору.

– И за что ты такой свалился на мою голову?! – Хлестала словами Сара, словно пощечинами.

Не в состоянии больше терпеть это, Дениэл встал между участниками безумной сальсы. Запах свежего алкоголя ударил в нос. Сара глядела ему в глаза своим стеклянным красноватым взором, какой обычно бывал, когда она выпивала, замахнулась на него рукой и замерла. Мать его никогда не била, но он интуитивно попытался поймать ее ладонь.

– Ты никогда не получишь его любви таким образом, бешеная алкоголичка! – Заорал он на мать. – Ты же ему жизнь ломаешь!

Лицо женщины исказилось новой волной гнева, приподнимая верхнюю губу и оголяя клыки. Дениэл узнал мимику и изумленно поднял взгляд на зеленые глаза родительницы, но теперь они принадлежали Мелани Траст. Лицо снова стало меняться, губы поджались в тугую полоску, а гневливая ямка между бровей стала глубже и грубей. На Дениэла смотрела Офелия Портер. Эти три женщины принялись мигать, сменяя друг друга, словно новогодняя гирлянда, сводя его с ума.

Пытаясь защититься от этого мерцающего трехголового змея, он поднял руку и отступил назад, но, запнувшись за себя самого, повалился на спину на грязный пол трейлера. И оказался в белом коридоре.