– Что здесь происходит? – Молвил ошалело родитель.

Но девушка лишь благоговейно оценивала его этим безумным взглядом. Оливер взял дочь за плечи и попытался увидеть хотя бы отголосок здравого смысла в ее очумелых глазах, но тщетно.

– А Дениэл в курсе? – Спросил отец строго.

– Кто? – Резко включилась девушка, и ее взгляд очистился от фанатичного блеска и наполнился осознанностью.

Алекса огляделась по сторонам и поняла, что перестаралась.

– Я пытаюсь научиться управлять этим, пап, – попыталась оправдаться она, – мне важно понять, как работают «краски».

Тряхнув головой, он едва сконцентрировался на единственном нормальном лице в этой комнате – на ее – и проговорил:

– Алекса, это никуда не годится. Ты устроила здесь музей ужаса, как ты тут планируешь спать? И что вообще все это значит?

Слушая историю дочери, Оливер помогал ей убирать картины в кладовку, морщась. Даже прикасаться к ним было жутко, не говоря о том, чтобы любоваться. По окончании рассказа, он нахмурился и принял решение.

– Я не разрешаю тебе заниматься этим в одиночестве.

– Но Дениэл все портит! – Воскликнула Алекса. – Я не могу при нем отключиться и в полной мере ощутить свой мир, он тут же включает меня назад!

– Работай с доктором Пэрриш, – подсказал отец.

– Ты не понимаешь! Я устала от стен, запретов и костылей, я хочу сама в себе разобраться, – заявила девушка. – Я ценю твою заботу, но сейчас мне необходимо уединение. Прости, папа.

И это стало последней каплей его терпения. Горячо и эмоционально он высказал все, что думает по поводу этой затеи, а заодно запретил опасные махинации с психикой, аргументируя это безотчетным состоянием девушки, лишенной разума.

– Это ужасно опасно, Алекса! – Закончил он свою тираду. – Я запрещаю тебе заниматься подобными экспериментами без Дениэла! Ну, или хотя бы без специалистов.

Глаза девушки мелькнули гневом, но тут же лицо ее стало непроницаемо пустым.

– Хорошо папа, – согласилась она без лишних слов. – Спасибо за помощь, я буду готовиться ко сну.

Растерявшийся родитель покинул комнату дочери и расстроился. Испугавшись за ее здоровье, он опять оттолкнул девушку от себя, как же прискорбно. А ведь когда-то Алекса была одним из немногих его друзей, с которым можно было если не поделиться сокровенным, то хотя бы просто поболтать о насущном, или, на крайний случай, обоюдно приуныть, уткнувшись друг другу в жилетку.

Похоже, Оливер совсем разучился общаться с женщинами, раз ни одну из них он больше не понимает. Мужчина вернулся в гостиную западного крыла и уселся за стол со стаканом воды. Мысли разбегались, словно тараканы, не желая укладываться в голове по полочкам, и сон не шел, несмотря на довольно позднее время. Он уставился в прозрачную жидкость перед носом, пить которую не планировал, и попробовал взглянуть на ситуацию с иной стороны. Может быть, не в женщинах дело? В конце концов, ни одна из них не занималась ничем криминальным. Разве что, Алекса.

«Позволь ей рефлектировать, Мелани, – поучал он когда-то супругу. – Она имеет право реагировать по-разному на разные вещи, это неплохо».

А сегодня сам не пожелал оставить ситуацию, как есть. Особенно это было странно на фоне того, что Алекса им больше не принадлежала. Совершеннолетняя девушка жила в отдельной части дома со своим кавалером, вела дела самостоятельно, без необходимости корректировать ее, более того, справлялась с такими вопросами, которые оказались не под силу самому Оливеру! Так почему бы ей не доверить ее же здоровье? В конце концов, желание разобраться в себе – далеко не самое плохое и порицательное, особенно в ситуации, когда начисто забыл собственное детство.