КРАСКИ. Пелена спокойствия. Часть 1 Ирина Свисткова

За окном старенького желтого такси мелькали привычные за два года каменные джунгли Сан-Франциско: бесконечные подъемы и спуски дорог, множество трамваев, парков и мостов. Один из самых красивых городов мира изнутри оказался обычным мегаполисом со своими законами, жизнью и ценностями. Тусклое мартовское солнце то выглядывало из-за тяжелых дождевых облаков, то забиралось в них обратно, будто греться в привычную для него ватную шубу. Ветер гнал по улицам листья деревьев и немногочисленный мусор, вторя движению на заполненных прохожими субботних улицах спальных районов.

Молодой человек ехал на такси и размышлял о своей жизни, перевернувшейся вверх дном три недели назад. Нет, никто не умер, Дениэл просто уволился. Он не решил, чем конкретно хочет заниматься, но понял, что устал от ночных клубов города: за последние два года он отработал охранником в пяти из них, жонглируя однотипными малоинтеллектуальными занятиями в надежде найти в этом свое призвание. Но чуда не случалось. Один клуб был похож на другой и коллективом, и принципом работы, и, как иногда казалось Дениэлу, даже людьми, которые его посещали.

Ночные жители города напоминали ему лемуров с огромными светящимися глазами. Они приходили в подсвеченное неоном помещение с невыносимо громкой музыкой, заливали пустоту своей души выпивкой, иногда сопротивлялись миру, и их приходилось выдворять вон из элитного ночного места, но чаще сливались воедино с себе подобными и гнали волну такта по тацполу. Похожие, одинаковые, словно скопированные друг с друга.

К середине февраля он устал от клубной жизни до такой степени, что решился уйти в «никуда», несмотря на необходимость платить за съемную квартиру и кормить свое бренное тело. Совершенно обесточенный, он три дня просто отсыпался, иногда вставая проверить пустые полки холодильника или посетить сортир, и падал обратно с тяжелой, словно после похмелья, головой. Изредка он просматривал сообщения на своем стареньком смартфоне, но позже перестал делать и это, предпочитая имитации общественной жизни откровенное одиночество и болезненный сон, больше напоминающий анабиоз. В какой-то из дней он даже не вспомнил, где его аппарат для связи с миром, который, разряженный, подстать своему хозяину, перестал тоскливо пищать, принимая однотипные сообщения и уведомления.

Выспавшись, он первым делом поставил телефон на закачку питания, а вторым – полез было на сайт вакансий, но тут желудок намекнул, что можно бы стать вторым делом и ему. Усмехнувшись жалобному урчанию из своих недр, молодой человек покинул уютный бардак холостяцкой квартиры и посетил маркет, услужливо раскинувшийся на первом этаже дома. После этого Дениэл со спокойным сердцем сел, наконец, искать себе занятие по душе, нажевывая все подряд из пакета с продуктами.

Молодой человек посчитал себя готовым к любой деятельности, лишь бы ночью спать, потому что в зеркале он уже начал видеть такого же круглоглазого лемура, боящегося дневного света, что и посетители мест его труда. Он настойчиво рассылал свое резюме на вакансии по всем направлениям: менеджера по продажам в многочисленные магазины электроники и бытовой техники, водителя-экспедитора в торговые сети, личного шофера в крупные офисные фирмы и даже прораба на строительные объекты.

Последнее казалось ему чертовский смелым поступком, потому что ориентировался он в строительстве, мягко говоря, так себе. В Портленде был объект, где Дениэлу выпала честь проработать несколько месяцев разнорабочим, но класть кирпич и руководить проектом – немного разные занятия. Тем не менее, он решил набраться наглости и рискнуть по всем фронтам, потому как у него было всего два месяца на поиск работы. После этого он выметался на улицу за неимением средств для оплаты жилья.

Первой счастливицей получить в штат гигантского небритого мужика стала крупная строительная контора, расположившаяся недалеко от бейсбольного стадиона Сан-Франциско. В начале недели ему позвонила девушка с мягким приятным голосом и пригласила на вечер четверга в офис пообщаться с директором, которому и требовался извозчик. Но в четверг днем за пару часов до встречи она позвонила еще раз, и, смущенно извиняясь, перенесла интервью на субботу. Работа в выходные его не смутила, равно как и не смутил тот факт, что со времен получения прав на вождение автомобиля, он сидел за баранкой лишь пару раз. Однако наглость и нужда в финансах победили.

Собеседование назначили на одиннадцать утра. Несмотря на биологическое время раннего обеда, Дениэл, отвыкший от дневной жизни и трезвого социума, с трудом продрал глаза за полтора часа до встречи и долго откисал в ду́ше, чтобы хоть как-то чувствовать себя в форме. Он прошелся по лицу триммером и убрал растительность до своего обычного состояния – легкой небритости – и, удовлетворенно хмыкнув, вышел из своей крошечной ванной в единственную комнату съемной квартиры, которая была и спальней, и столовой, и кухней одновременно.

Дальше требовалось одеться. Полное отсутствие предметов из классического гардероба не испугало претендента на вакансию. Он позаботился об этом заранее, изыскав средства на покупку белой рубашки в единственном экземпляре. Более сложная ситуация складывалась с костюмом: его рост в шесть футов пять дюймов исключал простой поход в одежный магазин – все костюмы потешно топорщились на его нестандартном теле, оказываясь либо короткими, либо широкими. В идеале, конечно, следовало бы пошить наряд на заказ, но исход собеседования больше напоминал гадание на кофейной гуще, а посему ненужные расходы являлись в его случае неоправданными.

И вот его зад в серых прокатных брюках, севших, к счастью, преотлично, проминал пассажирское сидение кукурузного цвета «Тойоты Краун Виктория» бородатого года выпуска, запах в которой смешивал в себе курево, дешевый ароматизатор и застарелый пот, создавая стойкое отвращение к работе водителя в принципе. Но игра началась, такси выезжало за пределы его района, прокладывая путь к продиктованному адресу на окраине Сан-Франциско, а значит, и пятиться назад было затеей если не труса, то, как минимум, человека не интересующегося, а Дениэл не считал себя таковым. Может, воли ему хватало и не всегда, но дури в голове и желания увидеть финиш – предостаточно.

– Двадцать три доллара, пятнадцать центов, – сообщил чернобровый индус, сидевший за рулем старенького авто.

Пока Дениэл копошился в карманах в поисках купюр, его взгляд упал на панель управления транспортом, где висела справка о водителе. «Санджит Хукри» – сообщала ламинированная в зажелченный пластик карточка, с которой смотрело строгое гладковыбритое лицо. Повезло же человеку, точно знает свое место в жизни.

Расплатившись за доставку себя, пассажир выбрался на волю, одернув полы пиджака. И тут же собрался вернуться назад, чтобы уточнить, по верному ли адресу его высадили, но желтой кареты и след простыл. Перед ним возвышались массивные кованые с растительными завитками и ажурными листьями ворота, за которыми скрывался не менее величественный двухэтажный особняк из кофейного цвета кирпича с огромными зеркальными окнами и обширным навесом над главным входом. Странная восьмигранная башня, окольцованная окнами по всему периметру, возвышалась с левого угла поместья еще на этаж, напоминая обсерваторию, но без прорези для телескопа.

Приблизившись к въезду вплотную, Дениэл заметил на металлической табличке над кнопкой домофона выгравированный адрес, в точности повторяющий тот, который продиктовал секретарь пафосного шефа во вторник. Мужчина рассмеялся, поразившись собственной наивности и дерзости. Если честно взглянуть на его персону, то тщетность попытки выбраться в люди бросалась в его зеленые глаза, и никакой костюм из-под руки мастера не спасет его от неизбежного провала.

Но он здесь, и от цели наглеца отделяет пятьдесят ярдов идеального малахитового газона частной территории, так почему бы не рискнуть? В итоге интерес поглазеть на дом богатеев изнутри одержал верх над ощущением себя идиотом, и молодой человек приблизился к динамику ворот в поисках звонка.

– Представьтесь! – Гаркнул резкий мужской голос, и посетитель подкинулся от неожиданности.

– Дениэл Кентмор, я на собеседование, – доложил гость, приходя в себя.

Металлический щелчок оповестил об открытии ворот, пропуская визитера вперед к широкой мощеной дорожке, по обе стороны которой встали охранной дивизией вытянутые свечки туй. Периметр территории, обнесенный под стать ворот кованым забором высотой около десяти футов, оформился пышными кустами гортензии и сирени, закрывавшими густой листвой личную жизнь богатых обитателей от любопытных глаз.

Дениэл обратил внимание, что вся территория прослеживалась камерами наблюдения. Механические глаза с рубиновыми лампочками записи вылупились на пришельца отовсюду: с витых старинных трехплафонных граненых фонарей, стоявших вдоль дороги, с мощного забора и с углов здания. Казалось, нет ни дюйма поверхности, за которым не велось бы бдительное наблюдение. Большой брат наблюдает за тобой постоянно. Вдруг, словно в насмешку вычурным хозяевам, Дениэлу захотелось выкинуть какую-нибудь дикость, станцевать или скорчить в камеру странную мину. Он едва не расхохотался собственному ребячеству, внезапно охватившему его двадцатичетырехлетний разум, но вовремя вспомнил, зачем вообще приехал в это странное место.