Служба в линейном батальоне оказалась по сравнению с учебкой размеренной и однообразной, ежедневно состоящей из подготовки к караулам и непосредственно самих караулов. Те, кто не попадал в караулы и в наряды, оставался в роте, с ними проводились занятия согласно распорядку дня: политподготовка, строевая, физподготовка, огневая, спецподготовка, тактика. Всё, как положено.

Но, до самой боевой службы, после того, как пришло пополнение, мы, уже ставшие полноценными сержантами, обучили их всему необходимому. То есть, проделали с ними приблизительно то, что полгода назад проделали с нами на КМБ. Только, как нам казалось, более мягко. Хотя, наши «духи» с нами были не совсем согласны в этом. Но, ведь они не видели, что вытворяли с нами наши сержанты, особенно в сержантской школе.

И вот я вместе с несколькими «зелёными», которых обучал в течение полуторамесяцев, попал во вторую роту, которая выполняла задачи по охране производственных объектов. А это означало, что под охраной были два ЛЗУ(лесозаготовительных участка),  дизельная электростанция, промзона (производственная зона), лесопильный цех, жилмассив, нижний склад, где делались из поваленного леса плоты, которые сплавлялись оттуда по Ангаре, прицепленные к специальным катерам.

Утром получали из зоны осуждённых, конвоировали их в пешем порядке или на автозаках на объекты, а вечером возвращались обратно. Некоторые объекты находились в двадцати-тридцати километрах, что вносило в нашу жизнь определённое разнообразие и интерес.

Конвоируя осуждённых в пешем порядке на объект Лесопилка, как мы его называли, расположенный в двух километрах от части, и глядя на чёрные отглаженные сапоги осуждённых, такого же цвета ватные куртки-телогрейки, я вспомнил, как впервые увидел  зэков , отбывающих лишение свободы. Это было на стажировке  в красноярской колонии, ЛИУ, так называемой больничке, где проходили лечение заключённые всех режимов, прибывшие туда из разных зон.

В разные караулы нас, курсантов, закрепляли за разными бойцами для ознакомления с особенностями конвойной службы. В тот раз я находился на посту вместе с оператором ИТСО, в его «аквариуме», полностью застеклённом небольшом помещении, находящимся над КПП. В этом помещении размещался пульт технических средств охраны, и из него отлично просматривалась прилегающая территория колонии и секторы линии охраны.

В сопровождении сотрудников к КПП подошли люди в серых костюмах с широкими белыми полосами. Полосатики с особого режима. Один из них был довольно молод, лет двадцати пяти. Но весь его вид показался мне каким-то свирепо-дерзким, развязным. Под полосатой кепкой с козырьком находилась бритая голова с низким лбом и нагловатым взглядом из-под лобья. Странно. Раньше я встречал многих людей, и отбывающих наказание на «химии», и освободившихся. Но они казались мне хоть и немного необычными людьми, но не опасными. С некоторыми из «химиков» я даже выпивал перед армией. Но вид этого человека мне показался по меньшей мере экзотическим. И в какой-то момент я подумал, что лишь стекло помещения ИТСО и высота второго этажа не позволяют мне испугаться этого гражданина осуждённого, и что в какой –либо подходящей ситуации он мог бы ни чуть не поморщившись мною, например, слегка перекусить: позавтракать или пообедать.

-Что, зелёный, не видел ещё зэков? Страшно?-спросил ещё тогда итсошник, низкорослый, вредный, который даже чай меня попить не пригласил, считал себя по статусу выше.

-Почему не видел? У меня сосед по подъезду такой же. Люди, как люди, -невозмутимо ответил я, в душе злясь и на себя, и на него.