С одной стороны, школьник был еще слишком молод, чтобы научиться не доверять людям как таковым, а не только типичным маньякам из дешевых слешеров: неопрятным, угрюмым, рослым, уродливым, вооруженным топором. С другой стороны, он был уже достаточно половозрелым, чтобы последовать за сношабельной милфой, загипнотизировано созерцая ее покачивающиеся бедра и смачные контуры трущихся друг о друга булок, до тугого треска обтянутых джинсовой тканью.

Следствие смачно трещало по швам, как джинсовая ткань. Новые тугие тома уголовных дел выпекались, как булки. Дети и подростки пропадали пачками в Тимирязевском лесопарке. Разные семьи, разные возрастные группы, разные увлечения, разное место жительства, разные свидетельские показания. Никакой целостной картины не наблюдалось. Засаду под каждым кустом не поставишь. Сказывался дефицит сотрудников. Последняя реформа окончательно превратила московскую полицию в клуб анонимных графоманов. Отчеты, кошмаринг бизнеса, разгоны митингов, отчеты, разгоны митингов, кошмаринг бизнеса, отчеты о разгонах, отчеты о митингах, отчеты об отчетах, кошмаринг за неправильные отчеты. Силовиков закошмарили настолько, что скоро самим митинговать придется.

– Вот чего они прут в этот гребаный парк со всех уголков Москвы? Медом значит намазано? – прорычал Белкин в усы. – Группы смерти проверяли?

– Всех синих китов перебили, товарищ майор! – с дебильным энтузиазмом новичка отрапортовал Козлов.

– Тогда что они там забыли? Усами чую, дело в компьютерных играх. Все беды от этих ваших интернетов.

– Может, покемонов ловят? – безучастно глядя в окно, предположил Воронец, офицер Росгвардии, отдыхающий в некогда родном следственном управлении после очередной успокаивающей беседы с обеспокоенными гражданами.

– Покемоны? Те твари нарисованные? Я думал, об этой заразе все забыли. Им же ж Роснадзор сервера позаблокировал.

– Не смеши мои погоны. У нас тут не Китай. Всех не заблокируешь. Впэнь даже у меня на навигаторе настроен. А покемоны живучими оказались, падлы. Мутировали. Для игры выпустили какое-то глобальное обновление, и вся малышня снова от игры фанатеет. А я своей запрещал играть. Эх…

Белкин опустил усы в знак сочувствия и понимания.

– Говорят, кто-то из наших богатеев выкупил права на игруху у пиндосов. Ну и в пиар вложился. Запрет, стало быть, сняли, – продолжил осиротевший отец. – Нет бы школы, больницы и заводы строить. Куда там? Лишь бы бабла срубить. Потом удивляются, откуда столько людей на улицы выбегает. Ничего мы с этой эпидемией не сделаем.

– Ты про протесты или про покемонов?

– Про обои.

Следовательский стол ломился от донесений, отчетов и материалов дела. Картонные папки вызывали смутный ужас. С фотографий на майора смотрели дети, которые сами никогда бы не назвали свое невинное увлечение эпидемией. Они просто жили и радовались жизни. Как умели. Владимир Серафимович не мог осуждать их за праздность. Сначала надо найти, спасти тех, кого можно спасти, а уж потом можно и поосуждать.

– Вот! – подытожил следователь ход своих мыслей. – Покемоны значит. Посмотрим, кто кого поймает. И привлечем к работе опытных психологов, драть их через колено. Напомните правила игры.

– Товарищ майор, разрешите доложить? – молодой Козлов аж подпрыгнул от возможности быть полезным. Майор только махнул рукой. – Согласно уставу игры, игрок обязуется бегать по местам дислокации вероятного покемона и обезвреживать его с помощью мобильного приспособления.

– Проще можешь доложить?

– Есть проще доложить! Игрок бегает,

– … по городу, как дурак. Смотрит на экран телефона, в надежде поймать желтого зайчика, – пациентка, как могла, разжевала нюансы игры для обскурантной Светланы.