Валя устроилась с ребёнком под одеялом, прижала спящую дочь к себе.

– Яша, что будет? Мы умрём? Да?

– Ну, ну, не говори глупостей. Как мы умрём, если мы вместе? Спасибо Герде, она нас спасла. А теперь мы не умрём. Глупенькая, дальше земли падать некуда. Сидите, а я поползу, надо что-то вроде палатки сделать. У нас во дворе вроде бельё висело. Да, забыл совсем. Валя, нам надо добраться до топчана. Мы все под него залезем, а бока тряпками я закрою, вот и переждём. Может ещё толчки будут, кто знает. Надо убежище сделать. Сидите.

Яков уполз в темноту. Валя тихонечко что-то бормотала, успокаивая дочку. Светланка просыпалась и начинала хныкать, но всё же, наконец, уснула. Яков нащупал Валю.

– Тихонько вставай, держи меня за руку. Вставай вместе с одеялом. Я придержу дочку. Пойдём, здесь близко, не бойся. Я проверил, кирпичей и досок нет, здесь же только виноградник, и вот чуток сюда, топчан здесь. Полезай, Валя, и ложись с дочкой на одеяло, а я бока топчана укрою, чтоб пыль меньше лезла, а то дышать трудно.

Он помог Вале залезть под деревянный топчан, на котором они иногда спали летом. Тут действительно было легче дышать.

– Боже ж мой, да что же это такое? – шептала Валя, боясь разбудить дочь. – Яша, когда кончатся наши мучения? Чем мы прогневили Бога?

– Молчи, глупая моя, успокойся. Причём тут мы. Весь город накрыло. Ты что, ещё не поняла? Города нет. Ты лучше спасибо скажи своему Богу и Герду не забудь. Мы живы. А сколько сейчас лежат под завалами, живые или мёртвые? А ну возьми себя в руки. Ты жена офицера. Я сейчас уйду, не бойся. Мы с Гердой, может, сможем кому-то помочь. Может, кого-то найдём. Да и вам воды надо найти. Пыль не скоро осядет. Город весь из глиняных домов. Сутки может висеть. Так что без паники.

– Яша, а почему тишина такая? Никто не кричит, не зовёт на помощь? Они все умерли, да? Яша, Яша, а вдруг ещё трясти будет, я боюсь не уходи, – просила Валентина.

– Ну, что ты как ребёнок, Валя. Я далеко не пойду, соседей погляжу, может, дети где. Не бойся, вы же на земле, даже если труханёт, с вами ничего не будет. Всё, что могло упасть, уже упало. Я быстро, пробегусь, воды найду и приду.

Яков тихонечко свистнул:

– Герда, пошли.

Земля опять задрожала и заколыхалась. И опять этот страшный гул. Секунд тридцать-сорок всё трясло, земля выскакивала из-под лежащих под топчаном Якова и Валентины. Яков дотянулся до жены и ладонью закрыл ей рот.

– Тихо, Валя, не кричи, тихо, ты напугаешь дочку. Моя родная, я тут, мы в безопасности. Поверь, топчан лёгкий, я его удержу, тут несколько досок всего. Я убираю руку, а ты не кричишь. Ну, что ты, не плачь. Мы с тобой войну одолели, бандеровцев пережили. А что, какое-то землетрясение не переживём? Пани Анна нас спасла в Кракове, здесь Герда спасает, видишь, судьба нас хранит, – Яков подвинулся к Вале и обнял её.

– Ну всё, не плачь. Ты моя любимая, всё скоро кончится. Не будет же трясти вечно. Плохо, что кто-то не успел выбраться из-под завалов, после этих толчков точно уже не помочь.

– Я за Свету испугалась, Яша, она же такая ещё маленькая. Ей-то за что?

– Глупенькая, мы живы, и дочка жива. Подумай, сколько детей сегодня погибло. Валя, ну ты же взрослая, опомнись. Давай, девочка моя, мобилизуйся. Это землетрясение, это стихия. Я честно подумал, что началась атомная война. Да, будет много жертв, конечно, очень жаль. И мы могли погибнуть. Но это один город, сёла. Страна наша большая, справимся. Всё, Валя, я пошёл, и слушать мой приказ: не паниковать.

Только посапывающий ребёнок заставлял Валентину держать себя в руках. Мозг не хотел осознавать происходящего. Она отказывалась верить, неужели все вокруг погибли? Они одни остались? Выживут ли они? Что, весь город мёртвый? Гнать, гнать от себя все эти мысли. Сейчас придёт Яша, всё объяснит, расскажет, что делать дальше. Он всё знает, они не погибнут. Наверное.