Если нас и заметили, то как быстро придут на помощь? Будут палить с пистолетов? Если бы волк был один… Но их пятеро! Может, остальная часть стаи прячется недалеко в лесу?

От накатившего озноба я содрогнулась. Тепло под курткой испарялось. Начну бойко двигаться, и волки могут сильнее взбелениться, прыгнуть на сетку.

Стали стучать зубы. По телу продирала дрожь. Казалось, даже мозг начинает промерзать. Ресницы покрылись инеем. Холодный воздух больше не согревался внутри меня.

Сколько времени прошло? Волки не унимались. Повар наверняка уронил пакет с мясом, они его тут же съели — аппетит только разыгрался.

Присесть бы. Хотелось уплыть в теплый мягкий сон. Я едва держала глаза открытыми. Когда хищникам надоест кружить вокруг стадиона?

Из здания вышли мужчины с горящими факелами и пошли к машине. А я? Я! Не могла крикнуть. Меня страшно трусило. Мороз пробрался до костей.

Волки боялись огня, недовольные рычали, но пятились к лесу. Меня не видно. Я довольно далеко отбежала от машины.

Кто-то двинулся в мою сторону быстрым шагом. Языки пламени освещали лицо, оно расплывалось перед моими глазами. Так хочется спать…

— Светлана! Развяжи шарф на сетке со своей стороны, или я его сожгу! — до меня донесся знакомый приятный голос. Строгий, командирский. Лев. — Света!

Вокруг все начало кружиться. Вот-вот меня утянет водоворотом вниз.

— Света! Очнись! — Рука тряхнула меня за плечо. — Ты окоченела… Твою ж мать. Можешь идти? Света?

Губы словно чужие. Не шевелились. Я рухнула вперед, почувствовала крепкую опору и про себя улыбнулась. Лев неразборчиво ругался. У меня стало закладывать уши. Где-то сбоку плясал свет.

Вдруг мир перевернулся, земля ушла из-под ног. Мне в живот уперлось что-то твердое. Тепло обхватило бедра. И на ягодицы вдруг обрушился такой сильный шлепок, что у меня вмиг глаза распахнулись.

— Не спать, я сказал! — гаркнул Лев. Он быстрым шагом пересек двор и внес меня в здание, где снова больно треснул по попе. Я недовольно всхлипнула.

Тепло, тепло… Наконец-то. Легкие больше не насыщались колючим морозом. Скоро стало еще теплее, и я облегченно прикрыла глаза. Но в теле, которое медленно оттаивало, расползалась дикая боль. Особенно в ногах.

Лев уложил меня на постель и начал быстро снимать обувь, куртку.

— Налейте в рюмку коньяк и уходите.

Хлопнула дверь. В нос ударил спирт. Тошнота сразу подкатила к горлу. Я что-то промычала, отворачивая лицо.

— Открой рот, Света! Не заставляй меня заливать это в тебя.

Мне нельзя спиртное. Ни в коем случае! Где-то нашлись силы сопротивляться. Слабо, неуверенно. Веки не поднимались.

— Нельзя… — одними губами вымолвила.

— Что? Что ты говоришь?

Я с трудом вытолкнула из себя:

— Нельзя пить… мне.

Лев сердито вздохнул.

— Ладно, обойдемся.

Противный запах алкоголя растворился в воздухе. Он убрал рюмку. Но схватился за край свитера и потащил его вверх. Я настойчиво дернулась, крутанулась.

— Мне нужно снять с тебя холодную одежду. Раздеть. Ты промерзла, понимаешь?

В смысле раздеть? В смысле? Я вяло стала отталкивать мужские руки. Мне и так нормально. Согреюсь. Пусть только пройдет эта адская ломота из тела.

— Света! — крикнул Лев. — Прекрати!

Он поймал мои руки за запястья. Сердце сделало кульбит. Слабый огонек в груди стал разгораться. Я подняла тяжелые веки — мужчина закрывал собой свет, нависнув надо мной.

— Не надо…

— Надо! Не мешай мне…

Лев отпустил мои запястья и снова взялся за край свитера. Сколько было сил, я прижала руки к груди. Суровый взгляд застыл на них на несколько секунд. Его пальцы отпустили свитер… и расстегнули на мне джинсы.

Ногами пошевелить я не могла, только смотрела, как Лев их обнажает. Его рука обхватила стопу.