Черт… зачем ему такие красивые глаза? Зачем вообще мужчине такие бархатные, глубокие, светло-карие омуты с этими длиннющими ресницами, из-за которых взгляд кажется знойно-обжигающим. Красивый и самоуверенный сукин сын. Ненавижу таких… и его особенно. Я нисколько не сомневаюсь, что по щелчку пальцев любая женщина будет готова на что угодно ради него. Такие калечат женщин, выдирают им сердца, вытягивают вены, выматывают душу. Я…я никогда не стану одной из таких идиоток.

Со мной у него ничего не выйдет. Я замужем… пусть за гадом, который проиграл мои деньги… но он мой муж. И мне хотелось бежать как можно скорее от этого мужчины. И меня пугал азарт в его глазах… словно я ощущала, что, как только побегу, он бросится вдогонку. Загонять добычу. Его заводит мой страх, заводит сопротивление.

Вышла в коридор, пытаясь отдышаться, не веря, что меня действительно отпустили… сунула руку в карман и вспомнила, что сотового у меня нет. Решительно открыла дверь в комнату ВИП снова и расширенными глазами посмотрела на разбитые и рассыпанные по полу цветы. Испанец стоит передо мной, тяжело дыша, и потирает одной рукой разбитые костяшки пальцев другой руки.

Растерянно посмотрела на цветы на полу, затем на него.

– Зачем…зачем вы их так?

– Ты сказала, что они мертвые. Я их добил.

Судорожно выдохнула и снова ощутила опасность, исходящую от этого человека, который в одну секунду мог потерять контроль и превратиться в психа. Меня он мог сломать так же, как эти несчастные цветы.

– Там… в номере я потеряла свой телефон. Вы не находили его?

– Нет.

На автомате сунула руку в карман и, достав носовой платок, протянула его испанцу.

– У вас… рука в крови.

– Это уже статистика. Как только мы с тобой видимся, я разбиваюсь в кровь. Из-за тебя.

Сказал очень двусмысленно и улыбнулся этой обезоруживающей улыбкой, от которой трепыхнулось сердце. Мальчишка… с этой челкой, упавшей ему на лоб. Я посмотрела на его лоб – под челкой видно краешек шва. Сердце застучало сильнее. А испанец взял платок и приложил к сбитым костяшкам.

– Вы на меня напали… я защищалась…

– А могла покориться, – вкрадчиво прошептал с сожалением.

– Не могла. Я замужем.

Повернулась к двери, но он удержал меня за руку.

– Я верну тебе платок.

– Оставьте себе.

– Верну, когда будешь на работе.

– Меня уволили… Отпустите. Мне пора.

– Муж ждет? – криво и зло усмехнулся.

– Да. Ждет.

Вышла, растерянно и не веря, что на меня никто не напал, никто не пытался унизить, сломать. И вдруг стало жаль цветов, разбросанных по полу. Теперь они действительно мертвы. А еще обескураживал напор и страстность этого мужчины. Он зажигался и обжигал в одну секунду, сжигал в пепел.

Прошла по неоновому коридору, вышла на улицу, к порогу заведения подъехала машина с шашечками такси на крыше. Перед тем, как сесть в авто, я посмотрела на название места, в которое меня притащили, и оторопела. Как истинный житель своего города, я знала о самых крутых клубах, куда могли попасть только избранные, видела снимки с гламурных вечеринок мажоров. Иногда мы с Аней рассматривали этих небожителей, обсуждали одежду, машины, украшения… с каким-то обреченным пониманием, что нам такое никогда не светит.

А возле дома меня действительно ждал Дима. Нервно ходил под подъездом, сунув руки в карманы своей косухи. От скамейки к скамейке, нервно затягиваясь сигаретой. Когда я вышла из такси, он бросился ко мне, преграждая дорогу.

– Кисонька моя. Где ты была? Я весь извелся! Бабки долбаные сказали, что тебя увезли в какой-то машине. Где ты была?

Я ведь могла сказать ему правду, верно? Могла рассказать, что испанец просил прощения… Пусть ревнует. Хоть раз.