Оттолкнула его от себя, уворачиваясь, выскочила с балкона, подхватила на ходу сумочку.

– Таткааа! Ну куда ты пойдешь? Там опасно!

– С тобой не лучше!

Пошла к двери, но он хватал меня за руку, пытался остановить, выскакивал вперед и на лице раскаяние, страх и… и что-то мне непонятное. Мне вообще сейчас казалось, что я этого человека никогда не знала.

– Не делай глупости. Ну хочешь, я себе руку отрублю? Хочешь, суну ее в огонь? Таточка моя!

Но мне надо было побыть одной. Успокоиться, остыть. Он еще долго кричал что-то вслед, а я поймала такси на последние деньги, которые прятала на черный день у Анны. Кажется, для меня эти черные дни уже настали.

Таксист привез меня к самому подъезду, я расплатилась и, кутаясь в плащ, пошла к двери подъезда. У обочины стоял черный массивный автомобиль с тонированными стеклами, я никогда не разбиралась в марках машин. Только отметила, что машина красивая. Вытирая слезы на ходу и роясь в сумочке в поиске запасных ключей, которые мы держали у Ани с Сашей, поднялась по ступенькам. Едва собралась набрать код от домофона, на мой рот опустилась чья-то рука в перчатке. Я даже закричать не успела. Меня куда-то волоком потащили, легко приподняв, как пушинку. От ужаса все тело парализовало, и я не могла закричать, рука крепко зажимала мое лицо, мешая дышать. Меня швырнули на кожаное сиденье, хлопнула дверь, и автомобиль с ревом сорвался с места. 

8. ГЛАВА 7

Он посмотрел на часы со сверкающими по кругу циферблата мельчайшими алмазами и тихо выругался. Долго везут, ублюдки. Сколько там должно занять времени, схватить эту дрянь и доставить в клуб.

У него трещит голова, и шов слегка кровоточит. Но ему плевать. Тело привыкло к травмам, ударам, переломам. Прошелся по полутемному ВИП помещению с зеркальным потолком, отражающим темно-синий пол из начищенного до блеска мрамора. Бросил взгляд на цветы, стоящие в огромной красной бархатной коробке, и ощутил, как покалывает ладони.

Он не помнил подобного ощущения с того момента, как впервые должен был встретиться с тренером, от которого зависела его дальнейшая карьера. В груди что-то печет, сжимает ее тисками. Он пока не решил, чего хочет от строптивой русской девки. Однозначно наказать… Он еще не придумал, как именно, и понять не мог, что ж его в ней так зацепило. Еще там на дороге. Посмотрел в широко распахнутые глаза, так напоминающие голубые опалы, прозрачные, чистые, удивленные, и ощутил впервые это странное жжение под ребрами. Какой-то чудовищный азарт, желание схватить и держать рядом. В ее зрачках испуг, а у него ощущение, что ему глубоко насрать, что там в этих глазах. Он хочет в них смотреть.

«Сегодня ночью я буду ее трахать». И плевать, что она не проститутка. Он ее купит. Денег хватит на любой ее каприз. Здешние девки всегда продаются, вопрос в цене, а для Альвареса с любой ценой нет никаких проблем. Когда-то он дал себе слово, что не будет отказывать себе ни в чем, он поклялся самому Дьяволу, что отдаст ему душу за эту возможность.

От ее волос пахнет ландышем и свежестью, и он тянет этот запах в себя, сжимая хрупкие плечи незнакомки. Вначале он думает о том, что ее подослали, потом о том, что она одна из этих конченых фанаток… а потом его накрывает так, что он сам не может себе объяснить, какого хера таскается с ней то в ее дом, то к ее подружке, и это упоминание о муже. Тычет им при каждом удобном случае и неудобном. Было б чем хвастать. Козлом, который даже дома ее не ждал с ночной смены и не встретил в темном районе.

Уехал в отель и не мог заснуть. Думал об этой сучке, которая даже не обернулась, чтобы сказать спасибо… И не узнала его. Не просто не узнала, а в ее взгляде даже намека на узнавание не было. Вскочил с постели и набрал Гонсалеса.