– В чём?

– У людей во всём есть ростовщичество: себе подобных «разводят» на проценты всегда и везде. У кого-то из людей беда, идёт человек в человечий банк, и там его «поддерживают» за проценты, чтобы потом жизнь его себе подчинить. Для нас это как себе подобных жрать. Дракон убить может, а в долг под проценты никогда не даст. Просто поможет, без процентов, едой, деньгами, словом, делом. На беде торговать нельзя: таков драконий закон. Драконы торгуют исключительно на радости. Или заболеет дракон, к лекарю прилетит, и тот с него ни копейки не возьмёт никогда, вылечит без предоплаты и объявления ценника. Как сможет пациент потом, сколько сможет, так и рассчитается. Главное, чтобы выздоровел. Нет цен у нас на жизнь, на здоровье, на помощь. Люди подлее драконов, поэтому люди и главнее. За это мы людей и презираем.

– А чем ещё драконы лучше людей? Вы – больше, вы – сильнее, понятно, но вот рук у вас нет. Может, у вас нюх острее, глаза зорче или ещё что, – продолжила разведку Баба, чтобы понять, смогут ли её по следам найти, когда сбежит.

– Баба ты баба, глупости твоей нет предела! Видим мы в темноте, и мы точно зорче людей, чтобы свысока смотреть. Вблизи похуже – плывёт всё вблизи. Нюх у нас никакущий, и это нам на пользу, а главное, что есть у нас, – мы летаем. Забыла? Драконы летают. Высоко-высоко, под облаками, и не падают…

Дракон засыпа́л. Говорил и засыпа́л. Вырубили Дракона грибки. Баба осталась одна, напекла себе яиц, наелась, обложилась орехами-спелунами, чтобы крысам было что грызть вместо её пальцев, завернулась получше в шкуру и уснула.

На второй день проснулась Баба почти счастливая. Ей снился прекрасный сон: она летала на драконе над горами, полями и весями. Выходит, разбогатела Баба на целый полёт, научилась видеть мир из-под небес, словно птица, и, что бы в жизни дальше с ней ни было, умения этого у неё уже никому не отнять. А ещё она больше не боялась неизвестности, не цепенела от мысли о побеге. Да, если сегодня-завтра не заберут её отсюда, дорога будет долгой, но она знает, куда держать путь, где люди. И обновка у неё для этого готова: сандалии, удобные и красивые. Для женщины новая обувка всегда радость, даже если эта женщина – Баба-ловец. Пока у неё тут курорт с диетическим питанием, надо наесться горячего, потом долго его не будет. Костёр доро́гой не развести: спалят беглянку сразу, по дыму. «Вот бы супа сварить, похлебать! Жаль, не в чем. Хоть в пригоршнях в камине стряпай, так жиденького хочется. Да ладно – до дома дотерпится!» – мечтала Баба.

В прекрасном настроении пошла она купаться-развлекаться, а когда вернулась, Дракон уже встал и добрёл до кухни, где жадно присосался к сталактиту.

– Головы трещат после грибов. Сколько раз зарекался их жрать! – жаловался он Бабе. – Теперь уж точно больше ни-ког-да!

– Так ты б и тут их разделил, головы-то свои. Одна бы грибы жрала и похмельем мучилась, а другая – свеженькая и не больная, – посоветовала Баба.

– У-у-у-у! – застонали обе драконьи головы на разные тона. – Не тарахти ты! Анатомию рептилий мне спохмела не осилить. Говорю же: взрывается мозг! У тебя что, похмелья никогда не было?

– Не, такого знойного не было. Может, куснёшь немножко грибов для опохмела? Остались ещё, – пожалела она болезного.

– Пожалуй, да. Скоро Шиа прилетит, надо быть в форме. Продавать так продавать!

Дракон, подвывая, медленно заполз к себе на подстилку, выковырял губами несколько застрявших между веточками грибков, которые вчера спьяну обронил, съел и блаженно закрыл глаза. Баба не понимала, спит ли хозяин или просто замер. Чтоб его не тревожить, хотела снова улизнуть на свой курорт, смастерить в запас ещё пару сандалий в дорогу. Зацокала к выходу, и Сейл тут же встрепенулся. Судя по косине глаз и умилению на мордах, ему полегчало.