И мне пришло на ум то воспоминание. Где мы с Джорданом голые в душе, он сжимает мою шею и зловеще шепчет: "Зачем Торнтон тебя привёз ко мне?". Или что-то такое.

Значит, с Уаэттом мы всё же познакомились. Интересно. У Джордана спрашивать об этом нельзя. Но можно восполнить другие пробелы в памяти, пока он охотно отвечает.

Он вроде бы не стал зацикливаться на Торнтоне. Спокойно отошёл к столешнице, наполнил чайник и поставил на плиту.

– Расскажешь, как мы познакомились?

Его лицо озаряет лукавая улыбка. Он поджимает губы, давая понять – тема тоже щекотливая.

– Расскажу. В обмен на некоторые твои уступки. Сегодня.

Оливия

Что еще за уступки ему нужны? Хотелось бы заранее знать.

– Ладно.

Я спрыгнула со стула и принялась изучать содержимое холодильника. Полно овощей и фруктов, молочки. Пирожные даже какие-то. Морозилка забита разными заготовками – сунуть на пол часа в духовку, и ужин готов.

Джордан подхватил папку, которую мы привезли из города.

– Ты не против, если Йен зайдёт на несколько минут? Нужно ему показать кое-что. Я мог бы сам сходить к ним, но не хочу тебя оставлять.

Я вспомнила его слова: "Я не варвар, потерплю до дома". И поспешно заверила:

– Не против. Может, увижу его и что-нибудь вспомню?

Муж улыбнулся.

– Осматривайся здесь и поднимайся ко мне. Я буду в кабинете.

Чмокнул меня в щёку и направился к лестнице на второй этаж.

Оставшись в одиночестве, я еще раз окинула взглядом кухню. Определённо, она моя. И вообще, этот дом покорил меня с первой минуты. Как и его хозяин.

Интересно, Джордан всегда такой со мной? Чуткий, заботливый… Или, это чтобы усыпить мою бдительность? И не искать потом по окрестностям, если решу опять сбежать?

Каким бы ни был тираном мой муж на самом деле, сейчас я в безопасности. Он ничего плохого не сделает, и другим меня в обиду не даст, пока я от него беременна.

Мысль о будущем ребенке то и дело возникала у меня в голове сегодня. Но я её гнала. Не верилось, что моё мнение по поводу материнства могло диаметрально поменяться за пару месяцев. Но результат, как говорится, – на лицо.

На автомате я включила духовку. Вынула несколько алюминиевых лотков из морозильной камеры и в задумчивости стала освобождать их от плёнки.

Для меня не было этих месяцев на Гриншеттере. Я прилетела в Америку, кажется, только вчера. Потерянная, несчастная, пытающаяся свыкнуться с горем. Лучше бы из моей памяти исчезло навсегда то проклятое нападение на нашу семью. Лэндон отправил меня сюда, к дяде Томасу, чтобы спрятать. Потому что полиция виновных за месяц так и не нашла. Зато они, похоже, нашли здесь меня и снова попытались убить. Теперь уже вместе с мужем и нашим нерождённым еще ребенком.

Так страшно вдруг стало. Я обхватила себя руками. И поняла, что, оказывается, плачу. Месяц назад… нет.. то есть, четыре месяца назад, в Шотландии, при нападении погибли дедушка с бабушкой, а я провалялась несколько недель в коме. А во вчерашней аварии чуть не погиб мой муж. Со мной рядом быть опасно.

А ведь Джордан считает, что будут и другие попытки. И, судя по всему, он прав. Где два раза, там и три, и четыре… пока не убьют.

Кому это нужно? Я – обычная студентка, кому и чем я мешаю?

Да, семья у нас именитая, аристократическая. Род МакКиннонов – очень старый, с многовековой историей. Но не такой уже влиятельный на Северошотландском нагорье, каким был лет двести назад.

Как же я не догадалась спросить… Вот дура бестолковая.

Я поспешно затолкала мороженный ужин в духовку, поставила таймер и понеслась к мужу наверх.

Джордан нашёлся в кабинете. Он сидел за массивным деревянным столом перед включённым ноутбуком, и сосредоточенно набивал текст.