Мы прошли на кухню. Тоже просторную и светлую. Здесь было много всякой разной утвари. Кухонный комбайн, йогуртница, приспособление для жарки фигурных вафелек. Я полюбила готовить? Быть того не может. Видимо, замужество на меня так благотворно повлияло.

– Дебора? Кто это?

– Это очень суровая леди. Но к тебе она прониклась симпатией мгновенно. Было время, когда ты целыми днями не вставала с постели из-за токсикоза, так она тебя из ложечки пыталась кормить. Мы с Йеном сдались, вводили тебе через капельницу глюкозу и витамины. Так она нас выгнала и приказала с иголками не сметь к тебе приближаться. И вытянула, как ни странно.

– Боже…

Джордан подсадил меня на высокий стул. Обнял и прижал мою голову к своей широкой груди. Стал гладить по волосам.

Я уткнулась носом в его пуловер, вдохнула едва уловимый аромат его туалетной воды и еще чего-то такого родного, окутывающего спокойствием.

– Да всё нормально. Самое сложное позади.

– Позади? Я же на третьем месяце? Всё только начинается.

– Ну, ты все негативные явления первого триместра испытала в самом начале. Так что да, всё плохое уже позади.

Тёплые пальцы коснулись подбородка. Он заставил приподнять голову, склонился ко мне и легонько поцеловал в губы.

Я возражать не стала. После того тисканья в постели несколько часов назад, этот поцелуй показался невинным. Медленным, нежным, чувственным.

И я обняла мужа в ответ. Прижала ладони к его твёрдой, сильной спине, погладила.

Дыхание Джордана стало сбиваться. Как, впрочем, и моё. Поцелуй становился глубже, требовательнее.

Его ладонь проникла под мою свободную толстовку, и пальцы стали подбираться к груди. Под кружево белья, сантиметр за сантиметром.

Прикосновения были осторожны, и очень приятны. Поздно, наверное, смущаться, когда во мне его ребёнок. Который, стыдно представить даже, каким образом был зачат.

Как, интересно, у нас это происходит? Он высокий, большой, сильный. Я в сравнении с ним – дюймовочка. Что он делает и как? Что я обычно делаю?

От откровенных образов, замелькавших в голове, и от мужской ладони, гладящей грудь, низ живота наливается тяжестью.

– Хочу тебя… – он обдаёт моё лицо горячим, свежим дыханием.

Я отворачиваюсь, утыкаясь лбом в его плечо.

– Джордан, я…

– Я знаю. Не здесь.

Не хочется, чтобы он отпускал. Но и пойти сейчас дальше – страшно.

Мы с минуту просто обнимаемся. И я решаюсь продолжить расспросы.

– Расскажи мне про Йена. Он приезжал сегодня утром в клинику?

– Йен – мой кузен. Он практикующий хирург. Владеет многопрофильной клиникой и лабораторией в Сиэтле. У него есть сестра – Тереза. Вы с ней в последнее время подружки, не разлей вода.

– Подружки… я даже представления не имею, кто она. Постой, а Холли? С ней я общаюсь? И вообще, с кем-нибудь из Дипвуда?

С Холли мы дружим с детства. И очень странно, что она не вышла на связь со мной после аварии.

Джордан посуровел.

– С Холли – да. А кто еще тебя интересует? Уаэтт Торнтон?

Стало тревожно от внезапно изменившихся интонаций в его голосе.

Уаэтт – сын мэра Дипвуда. Молодой преуспевающий юрист. И моя несбывшаяся мечта. Он старше меня на несколько лет, поэтому подойти и познакомиться с ним я не решалась. Сохла по нему исключительно издалека. Но с момента пробуждения в клинике о нем даже не вспомнила.

– Ннет… Мы не очень-то и знакомы с ним были. А что? Что-то случилось за эти три месяца?

Джордан отвернулся и шагнул к холодильнику. Открыл и достал из дверцы пару бутылок минералки.

– Да. Ты же влюблена была в него? Мне об этом известно.

– Джордан…

– Какие бы чувства ты не питала к нему в прошлом, в твоём настоящем его нет. Теперь – только я. И этот ребёнок. И дети, которые появятся у нас в будущем.