– Мне очень жаль, Сенклер, – извинилась за внучку герцогиня, – боюсь, она не в себе.

– Согласен, – сардоническим тоном ответил герцог.

Лакей принес их плащи, и, одевшись, они направились к экипажу. По дороге домой герцогиня обменялась с внуком несколькими замечаниями касательно бала, но Калли продолжала хранить молчание. Время от времени бабушка бросала на нее удивленные взгляды, а брат избегал смотреть на нее так же, как и она на него.

Калли понимала, что поступает по-детски, отказываясь общаться с Рошфором, но никак не могла заставить себя держаться как ни в чем не бывало. Девушка не была уверена, что сможет высказать ему чувства, теснившие ее грудь, без того, чтобы не расплакаться, поэтому предпочла не делать этого вовсе. Она предпочла выглядеть глупо или незрело, но не допустить, чтобы он решил, будто причинил ей боль.

Когда экипаж остановился перед домом, Рошфор легко спрыгнул с подножки и протянул руку сначала герцогине, потом Каландре, которая проигнорировала этот знак внимания и прошла мимо него к двери. Она услышала, как брат вздохнул и последовал за ней в холл. Здесь он на мгновение задержался, чтобы передать свою шляпу и перчатки лакею, а девушка сразу прошла к лестнице. Бабушка, двигающаяся не столь проворно, отстала.

Рошфор последовал было через холл по направлению к кабинету, но в последний момент передумал и обернулся:

– Калли.

Она не удостоила его вниманием и поднялась на одну ступеньку.

– Калли, постой! – В голосе его, эхом разносившемся по пустому холлу, звучали стальные нотки. Словно испугавшись произведенного им шума, он продолжил чуть тише: – Каландра, пожалуйста! Ты ведешь себя глупо. Мне нужно поговорить с тобой!

Девушка развернулась, глядя на него со ступеньки, на которой стояла.

– Я иду спать, – холодно сообщила она.

– Прежде мы должны все обсудить, – ответил он. – Иди сюда. Пройдем в мой кабинет.

Темные глаза Калли, столь похожие на глаза ее брата, вспыхнули от гнева, который она сдерживала на протяжении последнего получаса.

– Что? Я теперь даже в собственную спальню не могу отправиться без твоего позволения? Мне каждый шаг с тобой согласовывать?

– Черт побери, Калли, ты же знаешь, что дело не в этом! – взорвался Рошфор, принимая угрожающий вид.

– Нет? А мне показалось, на протяжении последнего часа ты только тем и занимаешься, что отдаешь мне приказы.

– Калли! – Герцогиня переводила изумленный взор с герцога на его сестру и обратно. – Рошфор! Что происходит? Что между вами произошло?

– Ничего, о чем следовало бы волноваться, – отрезал он.

– Нет, за исключением того, что мой брат внезапно превратился в деспота! – воскликнула Калли.

Рошфор со вздохом провел рукой по своим темным волосам.

– Черт подери, Калли, тебе отлично известно, что я не таков. Когда это я вел себя деспотично?

– Никогда вплоть до настоящего момента, – язвительно заметила она, смаргивая навернувшиеся на глаза слезы.

Рошфор всегда относился к сестре с заботой и добротой, поэтому ей было невыносимо тяжело смириться с его нынешним поведением. Он всегда был любящим и во всем ей потакающим братом, поэтому Калли очень ценила их отношения, особенно наслушавшись рассказов других девушек о братьях и отцах, отдающих им приказы и требующих беспрекословного подчинения.

– Мне очень жаль, Калли, если я обидел тебя сегодня вечером, – чопорно произнес он, терпеливо-благоразумным тоном лишь больше распаляя сестру. – Прошу прощения, если мое поведение показалось тебе чересчур резким.

– Резким? – У нее вырвался горький смешок. – Вот как ты, значит, определяешь свое поведение? Как резкое? Я бы назвала его скорее повелительным. Или, возможно, деспотичным.