– Я передумала. Поваром хочу стать! Кондитером, буду всякие макароны и профитроли готовить. Это тоже творческая работа.

– А что, макароны разве десертом считаются? – лениво зевнул Тюлень, который при том разговоре присутствовал.

Пришлось объяснять ему, что это не те макароны, которые он любит с мяском за обе щёки наворачивать. А изысканный французский десерт, сделанный в форме печенья, между слоями которого кладут крем или варенье.

– Съездим в академию на экскурсию, там и посмотрим. Как раз на белые ночи попадём, – вздохнула маман. – Хорошо, что ещё год есть. Вдруг в следующем году ты захочешь стать балериной?

– Не исключено, – закатила глаза Маринка. После карнавала в Венеции она даже юбку стала носить, пышную такую, кажется, юбка-пачка называется.

– Маринка на пирожное похожа, – хохочет теперь Тигрик, когда она к нам в городскую Котовасию наведывается.

Так я и понял, что наш Игорёк букинистом[1] заделался (это не с букашками связано, если что, а с торговлей старыми книгами), хозяева собираются куда-то ехать, а вот кем хочет стать Маринка и почему ночи бывают белыми, так до конца и не сообразил.

Я знаю, что я ничего не знаю, сказал бы философ Сократ. Но кот Тигр почти уверен, что все обязательно найдут своё место на этой удивительной планете Земля и узнают, кем им надо быть или не быть.

– Привет, Котовасия! – слышу знакомый мурлыкающий голос с утра пораньше.

Я теперь на второй этаж переместился, а на первом у нас Тюленчик отдыхает. Говорит, он теперь ранние подъёмы практикует и на первом этаже поближе к выходу будет. Угу, так я и поверил. К кухне поближе, это да.

Но то голос не Тюленя, а нашего нового друга, короткоухого Лаки. Интересно, почему решил нас навестить? Надеюсь, детишки снова не подстригли ему усы?

– Привет-привет, – спустился я по лестнице, медленно потягиваясь. Кажется, все ещё спят.

– Я в гости вас хотел пригласить, – улыбнулся Лаки. С усами у него вроде бы всё в порядке. – Так вот, подхожу к вашему дому, глядь, Тюлень сидит на лужайке, глаза закрыл, рот приоткрыл, что-то бормочет себе под нос. И поза, поза странная у него. Думаю, может, плохо стало? Спрашиваю. А он, не открывая глаз, так тихонько фыркнет, мол, отстань. Что с ним, не знаешь?

– Это он медитирует, – послышался сонный голос Багетика. Он тут тоже на диване примостился.

Вот это уже любопытно. Где Тюлень и где медитации?

– А что там про гостей? – резко встрепенулся Багетик, сна уже ни в одном глазу. Вот это я понимаю, готов к любому приключению.

– Да! – продолжил Лаки. – Мои хозяева уехали на день. Я один дома, скукота. Да вот забыли они окно закрыть. Вот я потихоньку вылез на подоконник, потом по тонкому карнизу на общий балкон. Пришлось, правда, изрядно попотеть, пока дверь на лестницу пытался открыть. Стал на две лапы, скребусь, скребусь, всем телом навалился. Не поддаётся! Но с пятого захода дверь отворилась, я на лестницу прошмыгнул. Потом повезло, человек какой-то шёл, подъездную дверь мне открыл. На улице такая лепота. Тут и вас вспомнил, давненько не виделись.

А что, я тоже не против в гости сходить. Выскочили мы в нашу кошачью дверцу на улицу – чудно, Тюлень и правда такой умиротворённый и сконцентрированный сидит. Как Будда.

– Давай я его разбужу? – предложил Багетик.

– Не надо, – остановил я. – Пусть медитирует. Говорят, это нервишки успокаивает и настроение улучшает.

Так и побежали мы ранним утром мимо медитирующего Тюленя, мимо городского парка, в котором когда-то к уличным собакам заглядывали.

– Кажется, там Пират, – махнул Багетик налево. И действительно, одноглазый старый пёс увлечённо рылся в мусорном баке. Нас он не заметил.