Нет, она отбивалась конечно, но как-то очень вяло, несерьезно. Может, он помешал? Может, она только для вида, чтоб лицо не терять? 

Мысли в голове бродили вялые и дурные, к тому же по нервам дал отходняк после увиденного. И злость наконец-то накатила. На себя, в основном, правда. За то, что опять себя, как кретин ведет. 

Надо бы отпустить девочку, пусть бежит прочь быстрее, а никак. Вот никак. Перед глазами так и стоит картина ее обнимашек с долговязым уродом. 

Кет замерла, вцепившись в ручку двери, не поворачиваясь. 

Съежилась как-то, голову в плечи спрятала, как маленький испуганный котенок, ушки прижала. 

- Чего застыла, открывай, пошли домой, - скомандовал Князь, вздохнув пару раз всей грудью и чувствуя, как отпускает. 

Не хватало еще на ней свою злость выместить. Нет, довезет домой, проследит, чтоб зашла в квартиру, и все. И все. 

В лифте, грузовом, слава богу, Кет встала как можно дальше от него, и простояла так весь путь, опустив глаза. Не пытаясь завязать разговор, не благодаря даже за помощь. 

Впрочем, ему и не нужна была благодарность. 

Василий тоже  старался смотреть куда угодно, только не на нее. И все равно периодически ловил себя за разглядыванием. Ну никак не мог угомониться. Так и резал взглядом по тонким худым ножкам в большущих ботинках (чего ж она ходит в таком, холодно же), хрупким пальчикам, нервно сжимающим кисти большого вязаного шарфа. Ох, как клево ее пальчики совсем недавно скользили по его груди! 

Надвинутая на глаза вязаная шапка, только нос покрасневший и губы искусанные видны. Кто же ей так губы искусал? Неужели, этот говнюк постарался? 

Опять поднялась из груди ярость. Тварь какая, крысеныш мелкий… Ну ничего, завтра он его навестит. Прямо возле училища встретит. И поговорит. 

Лифт, дернувшись, остановился, и Кет выбежала в открывшуюся дверь. 

- Эй! - она опять замерла, напрягшись, уже практически добежав до своей квартиры, - можешь не благодарить, девочка! 

Она в ответ только дверью хлопнула. 

А Василий, ругательски ругая себя за тупость и особенно за последнюю дешевую фразу, устроился на кухне с банкой пива и телеком. 

Похмелившись, он  основательно взбодрился и даже в душ сходил и зубы почистил, потому что совсем гадостно во рту было. И как раз раздумывал над тем, завалиться ли спать или все же поддаться на уговоры друзей, с заунывной регулярностью продолжавших названивать ему, когда в дверь нерешительно постучали. 

Он выругался, тяжело потопал в прихожую, собираясь отправить гостя в пешее эротическое, но, открыв дверь, так и замер, не сумев сказать ни слова. 

Да уж, этого человека он точно никуда посылать не собирался.