Но это я по секрету. Иначе мне
Старуха моя дуэнья задаст ремня.
А вот у маркиза на новом его ремне
Я б славно повисла, когда б он связал меня.
Отец мой все спрашивал, спрашивал: чьи поля,
Чьи пашни и чьи леса вдоль дорог видны.
А я понимала, что вся эта вот земля
И замки все без маркиза мне не нужны.
Ах, если бы был он смелее со мной чуток!
Ах, кабы сказал, что просит руки навек!
Сказала бы я тогда, что отец мой строг,
Но я согласна… даж на ночной побег!
Но что за шум? Что за грохот, а драки нет?
Зачем с малой свитой мы едем под замка свод?
Неужто забыл мой отец, что тут людоед
С поры наших дедов жил и сейчас живет?
Привратник в замке Огра
Привратником был я всю жизнь свою горькую сроду.
В семье у привратника вырос, отца моего.
И дед мой у Огра в твердыне стоял на воротах,
Мосты опускал и решетку вздымал для него.
В те давние дни воевал Огр с людьми постоянно,
Громил разных доблестных рыцарей пачками он.
А после их жарил и парил (всегда был гурманом)
И с перцем заморским варил ароматный бульон.
Нам, слугам, конина на ужин порой доставалась,
И было житье с точки зрения мяса вполне.
Да рожь в изобилье с полей завсегда собиралась,
И хлеб наш насущный имелся у нас в каждом дне.
Но помнили мы постоянно, что тоже мы люди,
Что Огр жрет сестёр наших с братьями день ото дня.
И после, на Страшном Суде, нас Всевышний осудит.
И тот диссонанс когнитивный все мучил меня.
Всегда, когда босс наш не слышал, я путникам пришлым
Шептал: "Уходите, здесь Огр проживает злодей".
И многим, надеюсь, спасение с этого вышло,
Спасти удалось таким образом многих людей.
Сегодня же босс не в отъезде, не спит и не срёт он,
В сортире дворцовом закрывшись от мира сует,
И слышал он стук этот громкий в твердыни ворота,
И путнику бедному больше спасения нет.
Иду, открываю: ну, слава святым! Людоеду
Не нужен сей путник, вошедший под замковый свод.
Не будет ни сжарен, ни спарен, ни сварен к обеду,
Ведь не человек он, а рыжий с полосками кот.
Кис-кис, проходи, мой хороший, покушай сметанки.
Тебя не обидит никто здесь, не бойся, дружок.
Мурчаньем своим мне залечишь на совести ранки,
И будет мне легче нести мой тяжелый урок.
Мышь
Твои когти вонзились мне в сердце,
Морду сжали клыки твои мокрые,
Сапоги раздавили мне горло,
Наступив для удобства на хвост.
Мне с тобою силой не меряться.
Лишь секунду назад был я Огром,
Но поддался твоим уговорам,
Стал мышонком … и понеслось.
Ты поймала меня, играя,
В сапогах симпатичная кошка,
И понятно: в мышином теле
Я не слишком то ловок стал.
Свой кошачий обряд начиная,
Поддавалась ты, но немножко.
А потом коготком поддела -
И бороться я перестал.
Почему мы, Огры, такие
Все доверчивые к их песням?
Почему отзываемся сразу
На мурлыканье сладкий стих?
Все, что нажили в жарких битвах
По людским городам и весям,
Все достанется Карабасам
И принцессам холеным их.
Кошка, кот – да какая мне-то
Нынче разница в положеньи,
В каковом оказался только,
Превратившись в мыша на спор?
Ох и хитрый котяра этот!
Прямо рыжий шпиенский гений!
Так развел меня, как ребенка,
Подведя к тому разговор.
Все тщеславье моё хмельное,
Раззадоренное привычкой,
Что нет равных мне в лютой сече,
Среди местных живых существ!
Я повёлся на уговоры,
На похвальные возвелички,
На мяукающие речи
На мурчащую сладкую лесть.
Сытый кот
Ну что же, людоед (ням-ням) повержен,
И настроенье резко вышло в плюсах.
Уж очень я к мышам сырым привержен,
Коль говорить о кулинарных вкусах.
А этот мыш, я вам не говорил -
Такого вкусного я в жизни съел впервые,
Ведь дар магический, который в нем тут был,
Улучшил его свойства вкусовые.
Надеюсь, мне он перейдет в наследство
(коль передастся он таким путем)
Без бочного эффекта людоедства