Конечно, я не верила в то, что произнесенные слова-пароль для приема в клуб, удовлетворившие администратора, не несли смысловую нагрузку. В любом случае это что-то означает. «Я достойна занять это место, я все делаю лучше», – вроде бы так там говорилось. Может быть, они периодически выгоняют кого-то за какие-либо проступки и следующий пришедший занимает его место, так скажем, в кругу посетителей клуба. Разузнать бы аккуратненько об этом. Вопрос – у кого и как? Кот бормочет что-то невразумительное, как зубы заговаривает. Аза не спросишь, даже учитывая то, что он был очень любезен и говорил обращаться по любым вопросам. Во-первых, это говорится для проформы, во-вторых, я сразу покажу, что ни о чем не осведомлена, а это уж точно не сыграет мне на руку. Выгонят, чего доброго. Вот и выйдет, что кто-то займет мое место, а этого нельзя допустить из-за глупой оплошности. Может так случиться, что мне там вообще надоест или не понравится. Уйду, посмеюсь, забуду. На том и порешим. Поставила чашку в раковину и, взъерошив волосы, пошла в кровать ловить подступающий сон.

Я лежала и смотрела в потолок. Теплые сонные мысли медленно ворочались в моей голове, как большие пушистые облака. Глаза начали слипаться, будто ресницы были перепачканы сладким молоком, и я провалилась в спасительный глубокий сон.

Первое, что я услышала, была прекрасная музыка. Похоже на оперу или камерное пение. Женский тонкий голос неспешно выводил непонятные мне слова, показывая в каждом обороте свою прекрасную грань. Оглядевшись, я поняла, что стою в каком-то темном коридоре здания с потолками огромной высоты. В шаге от меня была неполностью закрытая дверь. Из этой приоткрытой щели был виден меняющийся, словно пляшущий, свет на полу под моими ногами. Как тонкая огненная полоса, бежал куда-то вдаль, рассеиваясь в кромешной мгле. Я подошла ближе к двери и осторожно заглянула по ту сторону.

То, что увидела, было большим залом с высокими потолками. Всё вокруг освещал огромных размеров камин, выше человеческого роста. В котором, как казалось, лежал ветвистый ствол дерева. На почтительном расстоянии от него стояло большое кресло с высокой спинкой. У сидящего в нем было видно только руку, расслабленно покоившуюся на увесистом подлокотнике. Перед ним немного слева стоял каминный низкий пуфик, который, скорее всего, использовался для ног сидящего. Сейчас он был пуст, и на его бархатистой ярко-красной обивке вспыхивали отблески камина. Красивый черный гладкий пес, словно взявшись из ниоткуда, подошел к сидящему в кресле человеку и, вильнув хвостом, лизнул его в ладонь и сел рядом. Рука погладила пса по голове:

– Что, друг мой Бес, скучно тебе?

Пес вздохнул и лег у его ног, покорно положив морду на передние лапы.

– Ну ничего, явится скоро, будет тебе веселее. Я уже слышу, как он спешит, смешно прыгая по битам.

Я совершенно ничего не понимала. Войти или оставаться тут, в тени за дверью, и быть незамеченной этой парой. Тут пес резко поднял голову и недовольно утробно зарычал, глядя на дверь. Мужчина не шевельнулся и только тем же тихим голосом сказал ему:

– Ты зря так нервничаешь, старый пес, это совсем не он. Это некто совершенно другого склада. Мне намного более приятного, но наша гостья, м-м-м-м-м-м, не желает нам показываться. Не будем её пугать, Бес, не то сбежит же.

Пес притих, но продолжал, настороженно навострив уши, смотреть в мою сторону своими блестящими угольно-черными глазами. Хотя глаз его мне видно не было, тьма играла с воображением, и мне уже мерещилось, что иными они быть и не могли.