И что вы думаете, – открутили таки эту планку, и до дому дотащили без приключений, и на потолок приделали, и полки повесили и обмыли вместе с нашими новыми помощницами – такой вот Сережа был упорный в доведении до идеала этого своего будущего жилища. Умотал он меня вконец этим ремонтом.

Да и не только ремонт. Из-за него я продал свою мягкую мебель. Да! А вы что думали? Думали, что у меня уж и мягкой мебели не может быть! Была, мебель, была – это практически единственное, кроме книг, что я забрал себе из квартиры на Таганке. Красный гарнитур – раскладывающийся диван, два кресла и журнальный столик. Это все досталось мне в наследство от Василия Лихачева. За несколько лет до этого они решили купить новую мягкую мебель, а старую, я у них забрал по дешевке. Долго с ней возился – всю укрепил, обивочный материал перелицевал. Породнился с ней, можно сказать, оттого и забрал ее.

Так Сережа потребовал, чтобы я ее срочно продал. Вообще то он был прав. Установленный уже сексодром, полностью ее заменял, и она только занимала все оставшееся пространство моей маленькой комнаты. Только вот саму продажу он осуществил практически без моего ведома и очень просто, потому что дешево. Мы ее фактически пропили – эту мою мебель. Вернее не мы, а он один. Как-то я пришел с работы, а у меня дома пьянка, – какие-то мужики с Сережей допивают мою мебель. Он, оказывается, повесил прямо в подъезде объявление о продаже «прекрасного югославского мебельного гарнитура». Почти сразу появились эти мужики. И не удивительно. Смехотворной суммы, которую он обозначил, хватило лишь на обмывание самой этой сделки. Мебель исчезла. Но, я даже не стал тогда выступать, потому что это была фактически уже Сережина мебель. Ведь мы договорились, что все в моей квартире остается ему. Хозяин – барин, как говорится.

А вскоре после этого мы с ним поругались. Навсегда. Это все больше двадцати лет назад было, а я его с тех пор больше ни разу и не видел. Вот ведь как бывает! Поругался я с ним, потому что он вдруг заявил, что наш обмен отменяется, что он передумал, на заимку он ехать уже не хочет. Потому что «весь мир, мол – бардак, а все бабы – бляди, даже и декабристки». Что это им же самим с очевидностью доказано в процессе бесчисленных экспериментов. А что касается денег, которые я ему заплатил, то это, по его мнению, именно та сумма, которая как раз и компенсирует его участие и помощь в моем обустройстве и ремонте. А, если, мол, такой поворот событий мне не нравиться, то это, мол, мои проблемы, а не его. Мало ли кому что не нравиться. Ему самому, например, сейчас все в жизни не нравится…

Я обиделся, и мы с ним расстались. Я думаю, любой на моем месте обиделся бы. Такой внезапный, ничем не оправданный отлуп. Обмен не состоялся, деньги он не вернул, мебель – пропил. Обидно…

Так вдруг взамен многолетней дружбы я получил, довольно приличные долги и идеально отремонтированную квартиру, в которой и стал теперь сам жить. Но, если быть честным, то позже я понял, что этот Сережин фортель с обменом оказался весьма кстати. Если бы не он, то я, конечно бы, поленился и не стал бы возиться с этим ремонтом и доводить мое гнездышко до такого идеального состояния. А получилось так, что благодаря ему, и, безусловно, благодаря появлению в моей жизни Натальи, наше жилье приняло вполне благопристойный вид и было прекрасно приспособлено для жизни вдвоем, вернее втроем. Ибо именно в эту квартирку на Бабушкинской и был доставлен ее новый жилец, маленький серый, на первый взгляд обычный котенок, у которого даже имени поначалу не было. Первое время мы его называли просто «Зверь».