«Глеб Геллер», - прочитала Алиса, еще сильнее проникаясь интересом к инструктору.

Занесла было руку, чтобы написать сообщение, но шаблон о тренировке и клубе, который она выдумала перед сном, показался невероятно глупым заходом. А ничего нового, искрометного в голову, как на зло, не шло. Поэтому Алиса только ткнула на заявку в друзья и решила, что придумает, как поинтереснее напроситься чуть позже.  Отложив телефон, она встала с кровати. Вернее попыталась встать, но завопила на весь дом и плюхнулась обратно. Болело все. Плечи, ноги, руки, задница, даже шея с трудом поворачивалась. Застыв в неестественной позе, полусидя, Алиса почувствовала себя деревянным Буратино. И тут же в голос прокляла Витьку, Колю, организаторов гонки, начальство, которое все это безобразие одобрило и оплатило, и даже красавчика Глеба.

В очередной раз порадовалась, что соседка уехала в отпуск, потому что после такого матерного соло ее, наверно, попросили бы съехать. Алиса планировала пролежать поломанной марионеткой в кровати весь день, но зов природы настаивал на посещении туалета. Кое-как поднявшись, она, калека, проковыляла до ванной комнаты, сделала свои дела, умылась взглянула в зеркало. И снова не сдержалась, выругалась, увидев под глазом небольшую, но противную на вид болячку, которая осталась после укуса неведомой Алабинской твари. Веко тоже опухло и свисало на глаз, как сугроб с крыши в оттепель.

Вспомнив мамины житейские премудрости о ячменях и прочих пакостях на глазах, Алиса отправилась в кухню за чаем. Она вскипятила чайник, помакала пакетик в горячую воду, вытащила, чтобы остыл, а потом пристроила его на глаз. Ее хватило минут на пять. Может, просидела бы и подольше, но характерным «цок-цок» отозвался телефон, информируя о сообщении.

Алиса бросила пакетик в блюдце, поморгала.  Вроде бы даже отек стал меньше. Или она так хотела думать. Протянула руку за телефоном и не сдержала судорожного вдоха, увидев, что Глеб принял дружбу и даже написал ей. Коротко, но мило.

 Привет. Как ты?

Алиса немного засомневалась, стоит ли отвечать прямо сейчас, но сил сдержаться не нашла. Ответила:

Паршиво. Все болит.

В ответ получила хохочущий смайлик и большой палец вверх.

Г. Так и должно быть.

А. Ненавижу тебя. Изверг.

Г. Как глаз?

А. Опух и болит. Если бы он был шоколадный, то подумала бы что растет и скоро станет больше, как новый «Сникерс».

Алиса поморщилась над своей не очень приличной шуткой, которая была явным перебором во флирте с кандидатом на место бойфренда. Но удалить возможности не было, а извиняться за пошлый туповатый юмор она не посчитала нужным. Да и Глеб среагировал очередью хохочущих смайликов. А потом ответил:

Г. Серьезно? Все так плохо?

А. Вроде уже получше.

Г. Мазала чем-нибудь?

А. Чай прикладывала.

Г. Что? О_О

А. Ну… чайные пакетики. Мама всегда говорила, что ячмень нужно промывать спитым чаем.

Г. Спитым?

А. Слабеньким. Который несколько раз заваривали.

Г. Ладно. Но у тебя же не ячмень.

А. Но у меня глаз.

«серия хохочущих смайликов со слезами»

Г. Офигеть. Серьезно? А может даже два?

А. Отвали.

Г. Нет уж. Говори адрес.

А. Мой?

Г. Мой мне известен. Конечно, твой, Лисичка.

А. Зачем?

Г. За хлебом. Лечить тебя буду, а то вдруг ты еще чего из народных средств знаешь. Уринотерапия там…

А. Глеб, нет!

Хотя сама в это время тараторила под нос: да-да-да-да-да.

Г. Я двадцать шесть лет Глеб. Нет уринотерапии – это хорошо.  Адрес! Я жду. И мобильный на всякий случай.

А. Может тебе еще номер паспорта и ключ от квартиры?

Г. Воу-воу, полегче, барышня.  А то мне придётся кроме мази предложить руку, сердце и что-нибудь еще в суповой набор.