Захар облегченно вздохнул, он почувствовал, что дело сделано и приготовился к серьёзным испытаниям+. Ведь то, что понравится чертям, приведет в ярость Соловья, и к этому тоже надо быть готовым, а он и был.

Покраска прошла успешно, синяя краска хорошо легла на рыжую, и Ажбета долго любовалась на дело своих рук.

– Иди прогуляйся, а я посмотрю, что там у тебя выйдет, – предложила она, Захар отправился гулять, ему и самому было интересно, что же у него там получится.

Черти то выли, то визжали от восторга, они многого ожидали, но не такого все-таки.

– Ну, ты артист, ну ты даешь, Баюн на многое способен, но чтобы вот так в голубой цвет.

Проговорившийся черт Стас тут же замолчал, получив несколько тумаков от своих же товарищей. Может быть, у леса и были свои уши, но в таком шуме трудно было что-то расслышать, обошлось

Соловей и предположить не мог, что натворит этот, вышедший из Пекла кот, как повернется его разоблачительная кампания. Но он решил, что пора снова навестить заповедный лес и посмотреть на этого самозванца, ведь скорее всего он места себе не находит в предчувствии разоблачения.

Мы уже понимаем, что Соловья ждал интересный сюрприз. Жизнь вообще полна неожиданностей, но чтобы таких. Соловей должен был задохнуться от свиста.

Вот об этом и думала ведьма Ажбета, когда ждала новой встречи с Соловьем, слишком много, по ее разумению, бравшем на себя.

Так стараниями одних, под аккорды лютой ярости других в заповедном лесу и появился синий кот Баюн. А что если один рыжий, то почему бы второму не стать синим, как небо перед грозой, которая рано или поздно все равно должна была разразиться и обрушиться на головы и рога обитателей заповедного леса.

Ворон опередил Соловья, и когда тот только собрался на мир посмотреть, себя показать и разоблачить самозванца, ворон уселся на соседнюю ветку, и сообщил о том, что разоблачения немного запоздали.

– Раньше надо было подниматься, хотя и там мало что бы изменилось, думаю, еще ночью ведьма покрасила своего кота в синий цвет и теперь все твои доказательства сгорели ясным пламенем.

– А зачем в синий – то, – плюнул от досады Соловей.

– А почему нет, ты и не представляешь, сколько шуму в лесу, черти просто прыгают от радости и визжат, как сумасшедшие.

Где-то далеко послышался визг чертей, словно доказательство слов ворона, хотя кот и Соловей поверили бы и без доказательств, не каждый день видишь синего кота, а если честно, то они не видели его еще ни разу, и полюбовались бы, если бы не вопрос жизни и смерти.

Соловей приуныл, пылу у него поубавилось, уже и на мир не хотел смотреть и себя показывать он не желал больше. А ворон только масла в огонь подливал:

– Он старается, и все больше и больше им нравится, хитрец, теперь Соловей ничего не сможет доказать, и Баюн навсегда останется в дремучем лесу, а может ты этого и добивался?

– Да ничего я не добивался, – буркнул Соловей, – мне хотелось помочь Баюну, и от Ажбеты я такого не ожидал, как она могла все так испоганить, вот что теперь делать.

Соловей расхаживал по поляне, говорил, что так ему значительно легче думалось. Хотя только траву потоптал, а судя по всему ничего и не придумал.

Баюн загрустил, как – то сник и словно сдулся, даже в размерах уменьшился, и теперь был похож на самого обыкновенного кота, даже в синий цвет не подкраситься, потому что Захар уже так сделал, ну может быть

в зеленый. Но зеленый цвет, связанный с водой и мхом в первую очередь Баюн не ненавидел особенно сильно, и решил, что и под дулом пистолета краситься не станет.

И пока кот грустил, а Соловей мерил ногами поляну и мял траву, солнце ушло за тучи, и стало в лесу темно и мрачно, что добавило черных красок в настрой кота, а еще ему так сильно захотелось домой, что хоть волком вой, кстати, о волках.