“Нечестивая, грязная магия, – ругался он про себя. – Посмотрел ей в глаза, и она меня заворожила. Так и есть, заворожила. В следующий раз стоит выдавить ей глаза. Для нашей миссии они ей не нужны”.

Вогнав меч в ножны, он отступил к епископу, что баюкал покалеченную кисть. В пылу битвы шкатулка оказалась на полу. Подняв её, Павиус небрежно бросил шкатулку на кровать, заметив, как дёрнулась Паучиха.

– Быть может, это эксперименты вашего брата? – осведомился инквизитор, открывая ближайший шкаф.

– Исключено, – присаживаясь на край комода, решительно мотнула она головой.

– Раньше он не брезговал натравливать мёртвых на людей, – резонно заметил он, доставая простынь, и бросил ею в Паучиху.

– Вы верно выразились: мёртвых, но не извращённых не-мёртвых созданий, – быстро закутавшись в простынь, она благодарно кивнула. – Это больше похоже на дела какого-то экспериментатора, что намерено вырастил гулей и нашёл способ подчинить себе.

– Не вижу разницы, – отозвался епископ, морщась, пока Павиус рассматривал его руку.

Ведьма вздохнула. Помочь исцелить рану она даже не предложила. Заматывая руку епископа, Павиус бросил в её сторону взгляд. Как раз вовремя, чтобы заметить, как та потёрла пальцы, между которыми что-то блеснуло.

– То, что вы зовёте меня ведьмой, с точки зрения терминологии совершенно неверно, – заговорила она, поплотнее закутываясь в простынь. – Ведьмы – это обладательницы внутреннего природного дара, и подчиняется им живая природа. Животные, магические создания, растения. Способности их по большей мере интуитивны. В моём случае дар был, – она запнулась, – благоприобретённый. Я не способна создавать энергию из ничего, только получать и перерабатывать внутри себя. Мне подчиняются мёртвые. В классификации Капитула я некромант, – и помедлив, добавила, – а по факту я жрица Смерти.

Епископ бросил в её сторону красноречивый взгляд.

– Моя задача – упокоить тех, кто лежать в могиле не хочет, и уничтожить тех, кто извращает смерть, создавая чудовищ. Если коротко, я скорее инквизитор от мира мёртвых.

Ответить ей никто не успел, в дверь деликатно постучали.

На пороге стояли бродяга и высокий черноволосый эльф.

– Комнаты для барышни готовы, – низко поклонившись, произнёс последний. – Граф приказал проводить Костяную Паучиху в её покои.

Как на пружине Павиус подскочил на ноги. Её нельзя отпускать. Она должна находиться под его, Павиуса, присмотром!

– Не стоит так волноваться, – расслабленно отмахнулась Паучиха. – Вы помните, что мы не должны ставиться врагами, ведь так?

Взгляд у неё был лукавый. Блёклые серо-розовые глаза блестели. Бледные губы изогнулись в хитрой улыбке. Павиус уже потянулся к мечу, но епископ тронул его за рукав, останавливая.

– Ступай, презренная женщина, но помни, в чьих руках твоё сердце.

– Премного благодарна, – издевательски поклонившись, она отправилась за эльфом.

Едва дверь закрылась, Павиус взорвался:

– И вы отпустите её?! После всего того, что она сделала и наговорила?

– Успокойся. Мы в гостях и вынуждены подчиняться законам этого дома.

– Нет закона выше Божьего! – запальчиво воскликнул инквизитор.

– Нет. Но наша миссия должна храниться в секрете. Одно дело – исследование Проклятых земель, другое – врата в мир мёртвых и свихнувшийся некромант. Мы не должны сеять панику.

Павиус заметался по комнате, как дикий зверь по клетке. Под ногами поблёскивали серебряной паутиной щепки – всё, что осталось от дубового сундука.

– Её нельзя оставлять одну. Что, если она очарует Графа своими женскими чарами?! Она ставит под угрозу всю миссию!

– Павиус, сын мой. Тебе нужно исповедаться.