– У меня есть ещё две недели, – в сотый раз повторила Женя, осторожно сметая фарфоровые осколки в совок. – По трудовому кодексу. Я найду другую работу.

– Найдёшь, как же, держи карман шире, – зло процедил дядя. Он стоял, опираясь кулаками на стол, сведя брови к переносице и больше смахивал на разъярённую гориллу, чем на мага света. – У тебя карты в перевёрнутом положении! Шут – недостаток опыта, слабый профессионализм, а в сочетании с Двойкой жезлов – бесперспективность!

– Но это старый расклад. Быть может… Может уже поменялось всё. Я в библиотеке почти полгода работаю. И потом, у меня всё же высшее образование.

Константин Игнатьевич качнулся вперёд, затем выпрямился, продолжая буравить её тяжёлым взглядом. Вдруг резко развернулся и вышел из кухни.

Женя выбросила осколки, взяла другую чашку и залила кипятком щепотку ароматных трав. Гладкие фарфоровые бока неторопливо согревали ладони, заледеневшие от нервного напряжения. Не успела она сделать первый глоток, как из дядиного кабинета донеслось:

– Колесо фортуны перевёрнуто – проблемы, отсутствие прибыли. Так, а здесь у нас… Дьявол!

От резкого выкрика Женя подавилась чаем и закашлялась.

– Это как же я проглядел-то? – причитал дядя. – Вот же оно, вот. Колесо фортуны в сочетании с Дьяволом – позорное увольнение. Вот девка бестолковая! Ведьминское отродье! Высшее образование у неё, как бы не так!

Он вернулся в кухню и ткнул пальцем в направлении Жени.

– Поделом, что мамаша твоя сгорела в адском пламени. Это знак провидения! Наследственность у тебя дурная! Оттого ты и боишься огня, это все генетическая память ведьминских предков!

Дядя Костя вплотную подошёл к сьёжившейся Жене, выхватил из её рук чашку и шумно отхлебнул.

– Я найду… – промямлила она. – Две недели ещё…

***

– Отступи на полшага назад, – попросил Максим, – ага, то, что нужно!

Он делал снимок за снимком, то со вспышкой, то без, постоянно менял настройки, выбирал правильные ракурсы. Перед объективом смартфона Женя испытывала робость: смущалась, отводила взгляд в сторону, прятала лицо за стопками книг, что держала в руках. Поначалу она с энтузиазмом восприняла предложение Макса побыть моделью для библиотечных соцсетей. Ради этого он даже отпросил её у Тамары Владимировны, приложив к просьбе коробку с пончиками. Заведующая устоять не смогла.

– Ну когда всё уже? – Женя успела пожалеть о том, что согласилась. Чувствовала себя неловкой деревянной куклой. И от того, что Макс видит её такой, становилось ещё более неприятно.

– Мы только начали вообще-то. После Беляева у нас в списке Уилки Коллинз и Кафка. А перекинь косу вперёд через плечо, а? Вот, супер!

– Какой-то разношёрстный набор, и везде буду я?

– Позвать тебе в пару нашу Грымзу?

– Что?

– А мысль забавная. Так и вижу кадр, где вы стоите, растрёпанные, раскрасневшиеся, и тянете каждая на себя последний экземпляр «Превращения», – он улыбнулся. – Ну как на распродажах девчонки хватают одну и ту же шмотку и…

– Это глупо, – оборвала Женя его фантазии. – Не буду я фотографироваться с Тамарой Владимировной.

– Эй, ну нельзя быть такой серьёзной, Жень. Я ж пошутил.

Она насупилась и принялась расставлять книги по местам.

– Так, понятно, – Максим убрал телефон в карман. – Нам нужно сменить обстановку. Идём.

Он быстро растолкал Беляева по полкам. Женя хотела было возмутиться, что не в том порядке, но потом вспомнила, что ей осталось провести в библиотеке всего-то две недели, а за это время вероятность того, что заведующая углядит оплошность, стремилась к нулю.

«Хотя с моим-то везением…»

Однако Максим уже развернул её лицом к выходу из этой секции и положил руку меж лопаток, несильно подталкивая вперёд. Его уверенное прикосновение отдалось в душе такой нежностью, что хотелось идти с ним куда угодно, лишь бы не разрывать контакта.