– Благо печать хорошо работает, – вздохнула изба. – Якимушка, отойди в сторону, касатик, стол вам накрою.

Ворон послушно перепрыгнул на спинку стула. Столешница заискрилась, засветилась мягким светом, очищаясь от крошек. Из бокового шкафчика выпорхнула скатерть с вышитыми цветами и символами, раскрылась в воздухе белым облаком, плавно накрывая столешницу. Словно из ниоткуда появился заварник с ароматным чаем, блины, сметана, мёд и варенье в аккуратных вазочках. Серебряные ложечки мягко опустились в лакомства.

– Кушать подано, – отчиталась изба.

Ворон и кот взобрались на стол, каждый к своей чашке. Прихлёбывая чай да закусывая блином со сметанкой, в котором сметаны было, несомненно, больше, Васиссуарий Венедиктович заметил:

– Пусть Ладомила и не хочет трогать эту тему, надеясь защитить внучку, но в целом согласен, молчать дальше уже невозможно.

Смачно потянув чай, Яким поддакнул:

– Мы не должны забывать, что Ядвига хоть и родилась в Могилёв-Кощееве, но прожила здесь неполных три года своего детства, а потом бывала только наездами. У неё обязательно появятся вопросы.

Изба тяжело вздохнула.

– Скрывать от Ядушки дальше опасно. Кощеевым духом от неё несло за версту… Что делать будем? Яге скажем?

– Нет, – проголосовал кот.

– Нет, – поддержал ворон.

– Согласна, – подытожила изба. – Помню-помню, какой может быть Яга в гневе! Уберу все запахи и одёжку простирну.

– Но поговорим обязательно, – заключил Васиссуарий. – Всё темнили как могли. Прежде я мирился с таким положением вещей. Но больше не могу. Лучше от родных пусть правду узнает, чем ей ТАМ поведают.

– Согласен.

– Нельзя больше скрывать, – вновь единогласно проголосовала магическая братия.

– Всему своё время. – Голос Яги, стоящей на пороге кухни, испугал всех. На ровных лапах кот подпрыгнул на месте, смешно топорща хвост и шёрстку. Яким подавился чаем и закашлялся, изба вздрогнула. Посуда жалобно тренькнула в шкафчиках.

Ладомила хмыкнула.

– А что это у нас тут за партсобрание магических существ да без председателя? Бунтовать вздумали?

– Матушка, – залебезила изба, – да мы тут чайком балуемся, просто разговариваем.

– Ну да, ну да. – Яга прошла на кухню, бухнув на стол полные трав сумки. – Разбери да по местам развесь.

– Конечно, конечно, – промямлила изба.

Сумки исчезли. В кухне остались только трое.

Баба, сложив руки под грудью, строго рассматривала двух помощников.

– И кто из нас тут Яга?

– Ты, родненькая, – тихо ответил Яким.

– Вот и я думала, что я. А смотрю, что Васька вроде Ягой себя возомнил. Сказала вам: не трогать Яду, близко к ней не подходить, чтобы духа вашего не было рядом! – В кухне потемнело враз. Ладомила, что давно пост Бабы-яги держала, разом изменилась: из милой, приветливой старушки превратилась в старую каргу – морщинистую, злую. Пальцы на руках истончились, удлиняясь, вместо ногтей появились скрюченные когти. Прошаркав костлявой ногой к столу, подцепила пушистый подбородок кота, заставляя того смотреть прямо в её чёрные, без белка, глаза.

– Васька, следи за внучкой, да место своё знай! Или забыл, кому жизнью обязан?! – гремело замогильным голосом. – Кто выхаживал тебя, ирода окаянного, после отравы человеческой? Кто разумом наделил и магией?

– Ты, матушка, – прошипел кот, не смея вывернуться из захвата. Коготь яговский был смертельно опасен. Всего лишь один махонький порез, одна капелька крови – и не лежать ему на лежаночке, да не радоваться солнышку

– То-то, – она медленно отвела ладонь, – не забывай об этом.

В кухне вновь стало светло и солнечно. Постучав по столу, Ладомила скомандовала:

– Бульон с лапшой, будь добра, и кофе.