– Ладно, говори, какого лешего тебя принесло ни свет, ни заря? – я бросил взгляд на запястье: стрелки показывали шестой час вечера, но для привыкших жить по ночному графику – рань несусветная. – Время – деньги, детка. Успеешь рассказать, пока не поправил костюм – твоё счастье, не успеешь – я и так слишком щедр.

Какое-то время пушистая пигалица изучала меня, как новую сумку от модного дома. Как будто решала, брать или не стоит. Поджала губы, пожевала их слегка, дразня ровными, острыми зубками, что-то там решила в своей милой и, наверняка, пустой голове, после чего, потрясая перед моим носом какими-то писульками в дешёвой пластиковой папке выдала:

– А я к вам стажироваться, по рекомендации дражайшего Константина Сергеевича. Планирую расширять горизонты и возбудить… хм… в смысле увеличить… я хочу сказать привлечь обширную аудиторию к посещению «Костей»… Вот.

– Что, прости? – звучало как какой-то очередной развод от Змея. Только этому идиоту с его абсолютно диким чувством юмора могло прийти в голову подсунуть другу вот ЭТО. Стажироваться, ничего себе! Это кем? Девочкой для снятия напряжения, что ли?

Вовремя, конечно, но, простите, не в моём вкусе.

Стоило вернуть Светке его подарочек, и пусть сам вот это вот всё: и горизонты себе расширяет, и возбуждается.

Девка напротив вообще никак не могла даже в одном ряду стоять со словом «возбуждать». Разве что в контексте возбуждения уголовного дела по вопросу непредумышленного убийства. Потому как если б я не был тем, кем являлся, то от одного вида её несуразной внешности и мысли о теоретической необходимости с ней спать двинул бы кони.

Мысленно перебирая, кого из горничных наклонить, чтобы избавиться от ноющей тяжести в штанах, я развернулся, открывая магический замок на двери кабинета, прошёл внутрь, даже не проверяя, последует ли чудо мохнатое следом. Остановился у стола, почувствовав, как в спину уткнулась папка, обернулся, бесстрастно взял ее из расписанных, как оконные наличники, рук и небрежно бросил на стол, даже не оборачиваясь, чтобы убедиться, попал ли. Не в мусорку, и ладно.

Могу поспорить, в корзине этим бумажкам самое место. Ну, батя, ну удружил, леший тебя побери. .

К сожалению, проклятию этому не суждено было сбыться, потому как Леший сам побаивался Кощея-старшего, как и большая часть нетитулованной нечисти. Сам наместник Чернобога. Шутка ли? Развеет к чертям собачьим, и кому потом лес беречь? И так вон шастают людишки непросвещённые, а у волколаков потом щенки пропадают.

Мы с тобой, отец родной, подлянку эту ещё непременно обсудим, по-мужски.

Было дело, по юности даже схватились как-то. Матушка тогда чуть Маре душу не отдала со страху. Отец с раннего детства готовил меня в преемники. Старший сын в роду, кому ещё принять фамильный дар? Хотя даром эту участь мог назвать только большой юморист и оригинал, коим наш благодетель, собственно, и являлся. Никаких семейных бизнесов: ни отеля, ни лесных угодий – шестнадцатилетнему Кириллу Кощееву было задарма не надо. Я мечтал о славе: сколотить рок-группу, колесить по миру… чтоб восторженные фанатки и пятнадцать электрогитар в личном распоряжении. Не стоило всего этого отцу говорить, конечно. Некоторые мечты должны оставаться неозвученными.

Едва касаясь, я потёр левое плечо, где под дорогой тканью рубашки белел невыведенный шрам от Кощеевых цепей. Знатно отец огрел, от всей души. Мама рыдала, предлагала залечить бесследно, но я решил оставить в назидание, чтоб не забывать простую и такую важную для сохранения жизни истину: никогда нельзя недооценивать противника! Ещё лучше вообще не ввязываться в драку, если не уверен на тысячу процентов в своём преимуществе и победе.