Мы спустились обратно к Тихоокеанскому шоссе и несколько минут ехали в направлении Лакоста-Бич, потом Рид заложил разворот и припарковался перед оградой из кедровых плашек.

Участок сорок на сорок футов в нескольких шагах от шоссе. Справа от ограды стоял гараж, тоже из кедра. Калитка была заперта. Майло позвонил, но никто не ответил. Он оставил свою визитную карточку, вставив ее в ручку калитки.

Когда мы вернулись в город, Мо Рид спросил:

– Что вы думаете о Хаке?

– Странный тип.

– Он очень обильно потел. И что-то еще… не могу сказать точно, но… он словно был слишком насторожен. Я неправ, лейтенант?

– Он, несомненно, нервничал. Но это может быть просто беспокойство наемного работника, который боится обеспокоить своего работодателя. Не хочешь что-нибудь добавить, Алекс?

Я озвучил теорию об инсульте.

– Меня удивило то, что он в такой жаркий день носит шапку, – заметил Рид. – Непохоже, чтобы под ней было много волос. Среднего роста белый мужчина – он мог быть тем бритым налысо типом, которого Луз Рамос видела с Селеной.

Майло поразмыслил об этом – и снова полез в Интернет.

Судимостей за Трэвисом Хаком не числилось, а на фотографии из отдела регистрации транспортных средств он был изображен с густой кудрявой шевелюрой черного цвета. Его права были обновлены три года назад, в качестве адреса он указал дом на Калле-Маритимо.

Майло продолжал поиски. В Интернете ни одного упоминания об этом человеке не встречалось.

– Бритье головы и несколько странное поведение – не основание для ордера на арест, но надо не упускать его из вида.

– А что насчет того крикуна с болота – Дабоффа? – поинтересовался Рид. – Как вы и сказали, доктор, он помешан на этом болоте. Просто одержим им. Что, если оно имеет для него некое сексуальное значение, потом он и топит тела своих жертв там?

– Серийный природоохранник, – хмыкнул Майло.

– Я бы приглядывал и за ним тоже, – ответил я. – Но, как вы и сказали, Мо, он не пытается отвести от себя подозрения. Напротив, высказывает нам все прямо в лицо, и признаёт, что был у болота, совсем рядом с тем местом, где нашли Селену.

– А это не может быть реверсивная психология? – спросил Рид. – Или просто наглость – если он считает себя умнее нас? Как те идиоты, которые пишут послания или возвращаются на место преступления, чтобы похвастаться…

– Возможно.

Пальцы Майло плясали по клавиатуре.

– Что ж, взгляните на это. Личное дело мистера Дабоффа.

За десять лед Силфорд Дабофф был арестован семь раз – и каждый раз это было столкновение на какой-нибудь протестной акции.

Антиглобализационный митинг на Сенчури-плаза, требование повысить зарплату гостиничным служащим в Сан-Франциско, сидячий митинг против строительства ядерной электростанции в Сан-Онофре, протест против строительной деятельности в прибрежной зоне в Окснарде и Вентуре. Седьмой арест был за борьбу против захвата миллиардерской съемочной компанией Птичьего болота.

Шесть раз он был арестован за сопротивление, но на антиглобализационном митинге его обвинили в нападении на полицейского и нанесении побоев и приговорили к выплате штрафа. Два года спустя было подано встречное обвинение, когда апелляционный суд рассмотрел коллективный иск по обвинению Лос-Анджелесского полицейского департамента в провоцировании волнений.

– Я помню тот случай, – заметил Майло. – Был жуткий бардак. Значит, этот тип любит сидеть посреди улицы и орать лозунги? Однако за ним не числится серьезного насилия. Это даже не назовешь списком преступлений. Скорее так, списочек.

– Антиглобализация привлекает анархистов и им подобных, верно? – сказал Рид. – Это возвращает меня к шапке Хака. Те ребята носили что-то подобное. Что, если Хак и Дабофф познакомились на этих митингах и обнаружили у себя общий интерес к более темным делишкам?