– Этот мужчина был белым? – уточнил Рид.

– Ну… – промолвила Луз, – не черным, точно. Хотя я полагаю, что он мог быть светлокожим черным. Извините, я видела его только со спины; полагаю, он мог быть кем угодно. Он что-то сделал с Селеной?

– Мэм, на данный момент у нас даже нет подозреваемого. Вот почему все, что вы видели, может оказаться важным.

– Подозреваемый?.. Так она…

– Боюсь, что да, – подтвердил Рид.

– О нет. – Глаза горничной увлажнились. – Это так грустно, такая молодая… о, Боже… Жаль, что мне больше нечего вам рассказать.

– Вы и так сказали многое, – заверил ее Майло. – Не сообщите ли ваше полное имя, для протокола? И контактный телефон.

– Луз Елена Рамос. Не опасно ли оставаться здесь?

– У нас нет причин так думать.

– Ох, – вздохнула Луз. – Мне немного боязно. Лучше поберечься.

– Я уверен, что с вами все будет в порядке, мисс Рамос, но осторожность никогда не повредит.

– Когда вы приехали, я догадалась, что что-то случилось. Проработав в больнице восемь лет, начинаешь понимать, как выглядят плохие новости.

Жилище Селены Басс, площадью в четыре сотни квадратных футов, несло следы своего гаражного прошлого.

Потрескавшийся бетонный пол был покрашен бронзовой краской и отлакирован, но сквозь лак проступали масляные пятна, в воздухе витал слабый запах смазки и бензина. Низкий потолок из побеленного гипсокартона делал комнату тесной. Стены были отделаны тем же материалом, небрежно прикрепленным к деревянной обрешетке. Были видны проклеенные скотчем швы; головки гвоздей торчали тут и там, словно юношеские угри.

– Высокотехнологичная конструкция, – заметил Майло.

– Возможно, уроки игры на фортепиано приносят не очень-то хороший доход, – кивнул Рид.

Мы надели перчатки и встали в дверном проеме, внимательно оглядывая помещение. Никаких видимых признаков насилия или беспорядка.

– Мы вызовем бригаду с техникой, – решил Майло, – однако не похоже, чтобы действие разворачивалось здесь.

Он вошел в дом, и мы – следом за ним.

Шкафы из черного оргалита отгораживали в углу крошечную кухоньку. Компактный холодильник, микроволновка, электрическая плита с двумя конфорками. В холодильнике: вода в бутылках, приправы, сгнивший нектарин, вялый сельдерей, картонная упаковка с китайской едой, взятой на вынос.

Мо Рид подтянул перчатки и заглянул в коробку. Курица в кисло-сладком соусе, окрасившемся в тускло-оранжевый цвет. Мо наклонил коробку.

– Все уже загустело. Этой курице как минимум неделя.

На полу лежал полутораспальный матрас, застеленный коричневым покрывалом с росписью батиком, поверх него валялась целая куча плотно набитых декоративных подушек. Майло откинул угол покрывала. Простыни лавандового цвета были чистыми и гладкими. Он принюхался и покачал головой.

– Что такое, сэр? – спросил Рид.

– Никакого запаха: ни стирального порошка, ни запаха тела, ни парфюмерии, ничего. Как будто их постелили – и ни разу на них не спали.

Он отошел к ночному столику, отделанному под полированную березу. На столике лежали низкокалорийные конфеты, ночная рубашка из белой фланели, дешевый электронный будильник и расческа.

Майло внимательно взглянул на расческу.

– Не вижу ни одного волоска, но, может быть, эксперты что-нибудь найдут. Кстати говоря, детектив Рид…

Тот позвонил криминалистам, а Майло продолжил обход комнаты. Он проверил высокое мусорное ведро из желтого пластика. Пусто. Тут и там были разбросаны подушки, на которых, видимо, предполагалось сидеть. Все они были пухлыми и твердыми, как будто ими ни разу не пользовались.

Вещи у Селены хранились в фанерном комоде с тремя ящиками и в шестифутовом стальном шкафу, окрашенном оливковой краской. Слева от шкафа находилась дверца в санузел, в котором едва мог поместиться человек. Нейлоновая шторка вместо двери, душ за загородкой из оргстекла, дешевый унитаз и раковина. На полу стоял шаткий медицинский шкафчик с ящиками.