Как нарочно, именно в период развода (который может длиться до трех месяцев) при глажке белья выясняется, сколько нужно купить детям и себе трусов, маек, носков, колготок. Осень близка, нужно собирать детей в школу. Сын поступил в кадетскую роту, его форма стоила три тысячи рублей – для меня это была огромная сумма. Но мой «благородный и щедрый», хотя все еще не разведенный супруг предложил мне скинуться на двоих. Я так же благородно отказалась, предложив ему эти деньги оставить у себя в качестве пособия по безработице. Особенно трудно было с обувью. То, что сапоги худые и нет возможности починить, не говоря о том, чтобы купить – это ничего, можно внутрь сапога надеть полиэтиленовый пакет. До зарплаты протянем и починим. Но это – только в отношении себя, дети должны ходить в добротной, сухой обуви. Так мы и жили несколько лет, этот период жизни научил нас трезво принимать решения, не распускать нюни (все равно никто не поможет, ведь у всех свои проблемы и, быть может, еще хуже, чем у нас), спокойно оценивать ситуацию, находить выход из ситуации, ценить деньги, экономить их. Я до сих пор помню, сколько стоил батон, и что только один батон в день я могла купить. Раньше хлеб и батон мы всегда убирали в полиэтиленовый пакет, чтобы они не черствели; теперь черстветь они не успевали, потому что изменилась структура питания, и хлеба съедалось много. Я никогда не забуду, как дочь спросила у меня: «Почему ты не убираешь батон в пакет?» А что я могла ей ответить? Ведь батон я не убирала в пакет специально – мягкий батон съедался моментально, а купить второй батон в этот же день я не могла, тогда, как подзасохшего батона могло хватить на весь день. Деньги были строго рассчитаны, брать в долг я не могла – отдавать было не с чего. Спустя несколько месяцев после развода мой бывший муж стал приносить деньги на детей, но размер содержания зависел от величины моей зарплаты, поэтому мне приходилось скрывать, сколько я зарабатываю – для моего бывшего мужа прибавка в моей зарплате даже на пятьсот рублей была значительной, и он грозился, что тогда на эту же сумму уменьшит детям алименты. Он так боялся, что я буду эти его три тысячи рублей (сто долларов) тратить на себя, что даже пытался убедить детей в том, что он будет им сам покупать вещи. Дети же сказали, что маме виднее, на что тратить. У нас была знакомая семья нашего уровня достатка, в которой только на общего ребенка и одних только денег бывший муж давал от двухсот до пятисот долларов в месяц. И это при том, что у бывшей жены был свой бизнес! Сложившаяся на тот момент в нашей семье ситуация была горем, но сейчас я благодарна за то, что она была, потому что этот урок для детей не прошел даром – они поняли, что все хорошее в этой жизни, что они хотят получить, будет зависеть только от их желания и труда.

Мое отношение к Богу в этот период жизни изменилось – с Ним я поругалась. Я не понимала, за что мне (активистке, хорошистке, краснодипломнице, которая любит все изящное и красивое, все носит в тон и с хорошим вкусом, соблюдающей правила приличия, ведущей правильный образ жизни – не пью, не курю, матом не ругаюсь) все это? Как я могла выбрать в мужья такого человека, с подобным воспитанием, с таким подходом к жизни? Где была моя интуиция, почему все плохое о родительской семье мужа я узнала так поздно, почему он сам не тянется ко мне, к детям, почему он так жестоко обошелся со мной, да и не только со мной, но и с детьми тоже? Видя эту вопиющую несправедливость со стороны отца, которая заключалась в уклонении от уплаты содержания на детей, постоянное нытье взрослого человека, что ему самому тяжело (он в это время доделывал ремонт в «бабушкиной» квартире и обставлял ту мебелью), постоянное давление на меня по разделу имущества и так далее, дети хотели быть только адвокатами. Но через несколько лет ситуация кардинально изменилась, никто и ничто не могло помочь мне и дать ответ, кроме Бога, когда мы узнали, что мой бывший муж пропал. Было заведено уголовное дело, в котором все сводилось к тому, что он может быть убит. Хуже неизвестности нет ничего, даже самая худшая весть – это благо по сравнению с неизвестностью. Даже если ты узнал про смерть близкого тебе человека – это шок, это боль, но есть могила, куда можно сходить и поплакать, оплакать свое горе и смириться с происшедшим, потому что это – свершившийся факт. А вспомните свое состояние, когда вы ждали оценки за контрольные и переживали, а как ждали когда сообщат оценки за экзамены или ЕГЭ, а сколько нервов потрачено на то, что бы узнать поступили вы или нет! Все, что вы делали в это время – ждали. И ничего вам не оставалось делать, кроме как ждать и, причем, столько времени, сколько понадобится – от вашего желания или хотения здесь не зависело ничего. Для детей это был еще больший шок, потому что, когда буквально один-два дня назад они общались с отцом, ничто не предвещало беду и – вот надо ж тебе, случилась беда. Почти месяц достаточно большие уже дети писались в кровати, и с этим ничего нельзя было поделать – так они переживали все случившиеся. Чтобы как-то сгладить стресс, я говорила детям, что пока официально нам не предъявят доказательств, что их отец не жив, я запрещаю им думать о плохом. Мы думали, чем мы можем помочь отцу в такой ситуации и пришли к выводу – все, что мы можем, это просить Бога помочь ему в такой сложный момент. Я поехала в монастырь, чтобы заказать «Сорокоуст» о помощи бывшему супругу, но монастырь оказался закрыт, хотя по телефону мне сказали, что он открыт допоздна. Я отдала деньги монахиням, чтобы они заказали необходимые молебны, но, как выяснилось спустя какое-то время, эти две женщины забыли имя моего бывшего мужа и заказали о здравии на меня. Когда я оказалась у дверей закрытой церкви монастыря, то меня это поразило – я увидела здесь знак, что бывшему мужу по каким-то причинам не нужна помощь то ли от меня, то ли Бог не хочет ему помогать. Но, когда я узнала, что монахини заказали о здравии на меня, то меня стал мучить вопрос: «Почему в этой непростой ситуации помощь мне нужна больше, чем ему?» Ведь все мы знаем из Библии, что перед смертью Господь Бог дарует свое прощение раскаявшимся грешникам, но что такого совершил мой бывший муж, когда он жил еще в нашей семье и что случилось в его жизни, как он жил какое-то время без нас, что я не могу попросить Его о помощи близкому когда-то мне человеку и отцу моих детей. Чтобы не делить с детьми «наследство» моего бывшего мужа, от свекрови я узнала, что дети эти, оказывается, не его. Ну, надо же, столько лет были его, и дедушка с бабушкой так гордились своими внуками – а гордиться было чем – а теперь не его! Наверное, «наследство» было большим, малое обычно делят на всех, потому что помалу всем и достается, а вот большие части отдавать трудно, потому что себе хочется еще больше, и каждый ищет аргументы, почему именно ему нужно дать больше и за что конкретно. А самое главное – папочка моего бывшего мужа так рьяно взялся блюсти добро своего сына, что даже забыл, как пилил свою жену, что это не его сын, а нагулянный. Хотя наследственное право еще никто не отменял, но в число наследников в равных долях свекор по своему усмотрению включил даже свою дочь (эта уж на сто процентов была его, так как же родную кровь на халяву не облагодетельствовать) вместе с ее дочкой. Странно, что в таком случае не включили и меня… И в то время, когда мы были очень сильно ограничены в деньгах, их дедуля дарил золотые колечки, мобильные телефоны и улучшал жилищные условия своей любовнице. А дочка его разъезжала на машинах брата, подобранных в тон цвета туфлей. Ну, ничего, пережили мы и это… И, как показало время, очень хорошо, что нам ничего не досталось! А все, кто попользовался наследством, в течение пары лет умерли – мои племянники, их мама и папа, дедушка и бабушка. В день похорон своего сына, моего бывшего свекра, прабабушка призналась и перекрестилась на икону, что квартира, оформленная на ее имя, на самом деле является квартирой моего бывшего мужа и должна принадлежать его детям. Эта женщина всю жизнь тоже по своему верила в Бога, считала себя настоящей верующей и приводила лестные отзывы батюшки о себе самой, молилась, соблюдала посты, заказывала молебны о здравии и упокоении, но это не помешало ей после смерти своего мужа выгнать из дома падчерицу. Потом бабка еще долго ругала соседей, будто те навели на нее порчу, и из-за этого у нее до конца жизни отказали ноги, а то, что ее падчерица ни жива, ни мертва уходила из отцовского дома в люди, это ее волновало мало – своя рубашка ближе к телу, и можно найти много аргументов даже у «верующих», почему именно тебе должно принадлежать то или это и в таком количестве. И невдомек, что это вполне может оказаться неправильным, и ты заблуждаешься, хотя об этом ты все равно узнаешь, и тебе воздастся по делам твоим. Под конец своей жизни эта бабушка решила сделать еще одно «благородное дело» – оформить на себя квартиру внука, когда тот был еще в браке со мной, и опять у «верующей» бабульки не возникло ни тени сомнения, что она поступает нехорошо. Ее сильная вера в Бога укрепила меня в том, что этой женщине всегда и во всем можно доверять и надеяться на ее порядочность. Я всегда верила ей так же, как и моей маме, и относилась к ней с уважением, она всегда мне казалась бесхитростной и глубоко порядочной. Я была убеждена в том, что человек, видевший на своем жизненном пути много горя, с достоинством перенесший удары судьбы и глубоко верящий в Бога будет самым справедливым человеком. Но, видно, когда во второй раз судьба преподнесла возможность исправить ошибку, бабуля, убежденная в своей правоте, всего лишь в очередной раз «упала на одни и те же грабли». После череды трагических событий с ее родственниками и моей беседы с ней она, по-моему, поняла, что поступила плохо и в первый раз, и во-второй не прошла испытание, но исправить уже ничего не могла. В своем роду она умирала самой последней, предварительно похоронив всех родных – правнуков, внуков, невестку и сына. Ну, вот за такую круговую поруку эта семья и получила сполна. Этот пример я привела потому, чтобы люди увидели, как неправильно вела себя семья моего бывшего мужа, и какую кару они понесли – пожили счастливо и в достатке, но не долго.