– Моя скорбь по отцу велика, и хватит уже меня опекать, хуже мамочки, честное слово…

– Конечно же хуже, ведь я могу сделать так… – Лешер подхватил принцессу на руки и зашагал к выходу. Принцесса пискнула от неожиданности и пыталась взбунтоваться, но Цимих напомнил ей, что неприлично препираться со старшим перед лицом Даэт’Тхалли.

***

В день похорон Короля Паэгона страсти во дворце и Армаде поутихли. Официальный траур почти завершился, осталось только поставить урну с прахом в именную стелу в Некрополе. Вся королевская семья вместе с финансистом и несколькими придворными собрались у неё в светлых одеждах и с чашечкой семян. Жрицы Смерти стояли вокруг стелы с урной и другими атрибутами похоронного ритуала в руках в ожидании Иерофанта, но он явился не один.

Рядом с ним вышагивал высокий и плечистый мужчина в закрытых чёрных одеждах. На его груди ярко выделялась вытянутая четырёхконечная звезда с заострёнными концами-иглами, о которым можно оцарапаться. Мелкая огранка придавала камню дорогостоящий вид бриллиантов, однако, из-за насыщенного цвета венозной крови он поглощал цвет и мистически переливался в глубине. Иерофант говорил что-то, а его собеседник шёл хмурый, с плотно сжатыми челюстями и опущенным взором. В нескольких метрах от стелы, неизвестный поднял глаза янтарно-медового цвета и столкнулся взглядом с Дженовой. Она вся встрепенулась и выронила свою чашечку – та упала в траву с глухим звуком, рассыпав часть своего содержимого. Иерофант поднял к небу руки.

– Даэт’Мирре, благословенная! Семена, что осыпались в земли твои, да прорастут и укажут путь новой Жизни! Пусть Жизнь длится вечно!

– Пусть Жизнь длится вечно! – вторили ему все, кроме Дженовы. Королева не отрываясь глядела на пришельца, а тот – на неё. И оба молчали. Даже встали друг напротив друга. Иерофант начал ритуал.

Все делали вид, будто ничего не происходит, только Энтара с Эджером украдкой поглядывали на незнакомца. Принцесса беглым взором оценила его: красивый, с благородной статью королей, с тяжёлым, будто свинцом налитым взором. Эджер дёрнул сестру за рукав; она склонилась к его губам.

– Это вообще кто? Почему они с мамой так странно смотрят друг на друга?

– Хотела бы я знать… – шепнула ему Энтара в ответ, затем: – Не отвлекайся! Мы на похоронах папы.

Эджер кивнул и застыл, как положено.

Когда ритуал был завершён, а все участники высыпали содержимое своих чашечек в траву, Иерофант забрал урну с прахом из рук одной из Жриц и благоговейно водрузил в нишу в стеле. Душа Паэгона обрела покой и получила надежду на перерождение.

Как только похороны официально завершились, Дженова поспешила сменить траурные одежды на привычные, не забыв приукрасить свою эффектную внешность драгоценностями, затем выгнала служанок и велела страже привести к ней в кабинет новоявленного гостя.

Через пару минут он вошёл в комнату, неспешно закрыл за собой дверь и вышел в центр; хоть и держался скромно – заполнял собой всё пространство, стоял, будто монолит, и держал осанку. Тяжёлые и закрытые одежды советника сильнее подчёркивали породу мужчины, только Дженове – резали глаз своими чёрными, бардовыми оттенками, хоть и приукрашенные золотыми запонками, оторочками и ремешками.

– Волф!.. – слетело с губ Королевы.

– Джен… – отозвался он и опустил взгляд. Горькая улыбка очертила правильный рот.

Королева бросила на собеседника надменный взор, вытянув безупречно белую шею.

– Не думай, что тебе здесь рады, и не чувствуй себя, как дома.

– Я слышал… согласно завещанию тебе положено право регентства. Рада своему новому положению?