Детьми они были примерно одного роста – гибкая и активная Персиция и худощавый и болезненный на вид Арчибальд. Впервые они познакомились на похоронах одной из его тётушек, коих у Арчи было не счесть, как и дядюшек. Вряд ли он сам знал, как зовут хотя бы половину из них.

Тогда Персиции было пять лет, и она, рыская по дому, словно вороватая кошка, раньше положенного времени умудрилась отыскать на кухне поминальный пирог – и тут же с ног до головы перемазалась в жидком красном сиропе, снимая с него первую пробу. Её бы, несомненно, поймали, и строгая бабушка Хоксимия оттаскала бы её за уши, если бы прежде на месте преступления девочку не обнаружил случайно прохаживающийся неподалёку Арчи. Он сразу смекнул, чем грозит её выходка, и поэтому утащил её в сад, где вместе с ней весь перемазался в грязи. Дети весело резвились в глубокой и вонючей луже, когда их обнаружили взрослые. А спустя ещё какое-то время обнаружился и потерявший всё своё великолепие пирог. Алиби у ребятишек было невесть какое, но всё же никто не посмел обвинить их в том, что в конечном счёте поминальный пирог гостям пришлось пропустить. Персиции тогда не влетело, и с того времени они с Арчи стали неразлейвода.

Теперь же Арчибальд был на две головы выше подруги, но оставался всё так же худощав. Таким же был и его отец, отчего Персиция даже придумала теорию, согласно которой болезненный вид и призрачная бледность – отличительная черта любого врача из Кровопускательного госпиталя, которая, подобно ветрянке, передаётся всем, кто приступает к работе в этом мрачноватом заведении.

– Надо полагать, ты сейчас над чем-то работаешь? – задал вопрос Арчибальд, переложив свой потёртый чёрный медицинский ридикюль в другую руку. От этого внутри него что-то подозрительно всхлипнуло и звякнуло.

– Ты прав! – ответила Персиция, всё ещё разглаживая помявшуюся брючину. – Скоро приедут тётушки, мама и бабушка. А у меня пока нет ничего стоящего, что я могла бы показать им. И вот сегодня вечером неожиданно появилась идея, как помочь одному бедолаге!

Услышав это, Арчибальд снова чуть кашлянул, выражая крайнюю заинтересованность, перемежавшуюся с озабоченностью этими её словами.

Персиция смерила его прищуренным взглядом и надула губки.

– Не начинай! – предупредила она строго. – Даю слово, что намерения мои исключительно благие!

Арчибальд хорошо знал свою подругу. Ему были известны её бойкий нрав и увлекающаяся натура, а потому, когда он слышал, что Персиция хочет кому-то помочь, то понимал, что вскоре приключится беда. Но молодой человек был сдержан и учтив, а потому не стал ничего говорить, как и попросила его подруга, хотя ему было бы крайне любопытно узнать, кто же этот «счастливчик», которому юная ведьма решила протянуть руку помощи.

Несмотря на интеллигентные подшучивания от своего старого приятеля, на душе у Персиции совсем прояснилось. Теперь её захлестнули воспоминания. Сколько раз они вот так ходили с Арчи и обсуждали её гениальные идеи, строили планы по открытию новых, не известных ни науке, ни алхимикам препаратов, смеялись над какой-нибудь ерундой?

Арчи был самым близким её другом. Он всегда приходил на выручку, и сейчас, когда она стояла, как ей грезилось, на пороге нового открытия, ей бы не помешала его помощь. Но как бы Персиции ни хотелось попросить друга поучаствовать в новом эксперименте, сделать она этого не могла. Происходящее было вызовом всем её ведьмовским умениям, и этот вызов она должна была принять в одиночку, а иначе какая она ведьма и надежда ковена?

Поэтому девушка решила увести разговор в другое русло: