Саймон сидел под деревом и ловил себя на мысли, что благодарен этому нелюдимому фонарщику Лису, который появляется только под вечер, чтобы зажечь фонари. Раньше альраун таких мыслей себе не позволял. В прежние времена Саймон вообще не думал, что можно быть кому-то за что-то благодарным (разве что господину Кадаврусу). Тем более за такую мелочь, как кривой уличный фонарь.

Сделав над собой колоссальное усилие, Саймон поднялся на ноги. Его небольшой хвостик выглядел довольно жалко при свете фонаря и Старшей Сестры. Сейчас он напоминал скорее растрёпанную старую мочалку, нежели хвост уважающего себя альрауна. Однако Саймону было не до этого. Он снова и снова вспоминал рассказ шутника Мертвельски. Почему-то эта байка глубоко запала Саймону в душу. Протерев свои большие жёлтые глаза, он уставился на деревянные указатели, понатыканные тут же, около площади.

«13-я улица» – прочитал он и сразу же с надеждой глянул в ту сторону, куда указывала накренившаяся деревянная табличка. Надежды его не оправдались. Дом господина Кадавруса, находящийся по адресу 13-я улица, 31, уже спал. Свет не горел даже в гостиной. Сердце Саймона сжалось, и ещё одно новое чувство, прежде ему неведомое, посетило его. Саймон почувствовал тепло, которое испытывают обычно, когда после долгого отсутствия возвращаются домой. Вот только чувство это сразу же ушло. Альраун не мог вернуться.

«Переулок Уныния» – прочитал Саймон следующую табличку, пытаясь взять себя в руки и не думать о тёплом камине. Этот переулок полностью оправдывал своё название. Несмотря на то что находился он очень близко к центру города, делать там было абсолютно нечего. Здесь жили какие-то скучные люди, которых Саймон не знал. Тут не было ни любопытных лавчонок, ни шумных гуляк, ни весёлых криков, доносящихся из пабов. Ровным счётом ничего из того, что так любят все нормальные жители Кошмариуса.

Саймон на секунду задумался. Это тоже было ему, вообще-то, не свойственно. Обычно он не обременял себя лирикой и философией, а старался действовать сразу без оглядки. Но сегодня вечером это был уже совершенно другой Саймон. Сентиментальный и слишком уж вдумчивый. Его мысли плясали в голове как те треклятые цыгане, с которыми он совсем недавно ворвался в дом господина Кадавруса. Ох уж эти цыгане! Будь они неладны со своими песнями и дешёвым портвейном! По их милости он теперь стоит у деревянных табличек, пытаясь понять, где находится таверна «У старины Джо», вместо того чтобы сладко сопеть на чердаке у Кадавруса и видеть яркие сны.

«Кажется, Мертвельски говорил что-то про кладбище, – вспоминал Саймон, в который раз прокручивая в мыслях историю барабанщика, – Хм… Великий Погост, кажется, находится где-то по левую сторону от дома господина Кадавруса. Значит, сейчас нужно идти направо, немного по диагонали».

Развернувшись в нужном направлении, Саймон побрёл мимо косых домиков в сторону Великого Погоста. На улицах было тихо и страшно. «В ночное время не выходи из дому без надобности», – вспоминал он расхожие разговоры и слухи о призраках, поджидающих в тёмных переулках. Саймон никогда не слушал их внимательно. Поэтому он и не знал, про каких именно призраков говорили. Хотя с несколькими из них он уже встречался – к господину Кадаврусу порой захаживали очень необычные субъекты. Впрочем, в случае с призраками правильнее было бы сказать «заплывали». Но они были не страшные. Грустные и немногословные, они, как и прочие, пока ещё живые, гости прозектора, жаловались ему на что-то и делились своими переживаниями. Тот их успокаивал и обещал помочь. Чего, спрашивается, их бояться? Ну выплывет такой по воздуху из стены… Конечно, это будет неожиданно. Может быть, даже неприятно. Но этот грустный призрак и сам будет рад не больше, наткнувшись на тебя. Нет, таких точно не стоит опасаться. Может, вообще всё это враки и нет ничего страшного?