Однажды он голыми руками убил медведя. Ушкуйники ради смеха щупали медвежью голову и удивлялись, когда ощущали под рукой перекатывавшиеся косточки: кулак Дреговича раздробил зверю голову!

Его не принимала ни одна из сторон кулачных бойцов – боялись, как бы он ненароком кого-нибудь не убил! И названый брат Кистень сам не любил зря драться стенка на стенку, несмотря на то что его часто подзадоривали другие ушкуйники. Но когда однажды славенские парни, сынки именитых людей, бояр и купцов, которые красовались перед девицами, вздумали сначала насмехаться, а потом и задевать, после его свидания с Олёной, он решил дать бой.

Сынков было около десятка. Они окружили Кистеня и начали дёргать за одежду. Главный из них, боярский сын Кудрила, который сам был не прочь погулять с Олёной, дал было команду:

– А ну сымай с него портки да и всыпьте ему понюгальцем [18] двадцать горячих, чтобы знал, куда ходить да чьих девок любить! А то деревенщина выбирает всё тех, которые получше да покрасивее.

Его дружки тут же попытались выполнить приказ и бросились на Кистеня со всех сторон. Однако юркий юноша вывернулся из толпы, стукнув двух верзил лбами. И началось!

Изумлённые славенские растерялись, не ожидая подобной дерзости от деревенщины. А Кистень успел дать такого сильного подзатыльника Кудриле, что тот полетел вверх тормашками и бросился бежать.

– Догоните его да намните бока хорошенько! – закричал вне себя боярский сынок, потирая ушибленный затылок.

Преследователи растянулись в длинную цепочку. Кистень замедлил ход и, когда ближний из кудрилиных подпевал догнал, неожиданно обернулся и нанёс сильнейший удар под ложечку. Тот упал. Сделав обманное движение, ушкуйник свалил второго боярского прихвостня и бросился на третьего, который не успел затормозить. Удар ногой в солнечное сплетение надолго оставил задиру без сознания.

Таким же образом Кистень сбил с ног четвёртого, а пятому из противников ударил по вискам двумя руками, от чего парень надолго обеспамятовал. Оставшиеся двое противников не стали испытывать силу молодого богатыря и бросились наутёк. Но разве им убежать от Кистеня!

Вскоре оба боярских приятеля без сознания валялись на дороге в грязи. Но на этом дело не закончилось. Кистень подбежал к Кудриле и приказал:

– Сымай гуню [19]!

Боярский сынок хотел было навострить лыжи, но – поздно! Александр, сорвав с Кудрилы одежду, его же понюгальцем на потеху красным девицам с удовольствием всыпал двадцать горячих по оголённой боярской спине.

Кудрила пожаловался «тятеньке», который, в свою очередь, обратился с жалобой к Прокопию. Тот, выслушав обе стороны и разобравшись, как было дело, отказал боярину, ссылаясь на то, что бездельников было около десятка.

Податаманью Смольянину понравился гибкий и ловкий юноша.

– Да что тут думать! – воскликнул он, когда речь с Прокопием зашла о судьбе Кистеня. – Пусть даёт клятву. Будет одним ротником больше, а у него ведь есть новгородская душа, воля, правда, честь.

Прокопий не стал проводить даже ушкуйнические испытания с Кистенём. Между тем, чтобы стать ушкуйником, нужно было пройти множество проверок, доказывающих силу, ловкость, смекалку, верность Господину Великому Новгороду, Софии и будущему товариществу.